Этот мужчина станет моей погибелью. В моей жизни было всего лишь семь-восемь случаев, когда я не знала, что сказать.
Большая ладонь снова сжала мое бедро.
— Как я говорю обычно мальчикам, мы играем не ради одного матча, а чтобы одержать победу в турнире. И я собираюсь его выиграть.
Я стиснула в руках машинку для стрижки.
— Но в турнире участвует много других команд.
Уголки его губ приподнялись, и он ласково провел пальцем по моему бедру.
— Меня всегда будет волновать только одна команда — самая лучшая. Никогда в жизни я не был ни в чем уверен так, как в этом.
Только к закрытию, после того как я убралась, а Шон пересчитал кассу, потому что, по его словам, он делал это быстрее, мне удалось заглянуть в свою банку с чаевыми. Но не деньги привлекли мое внимание, а несколько сложенных листов бумаги.
Если кто-то отставил мне визитки, я буду кричать и ругаться.
Я перевернула банку и высыпала из нее все. Передо мной оказалось не меньше дюжины листов бумаги. Я развернула один, мысленно удивляясь, что, черт возьми, это может быть такое.
Но как только увидела, что в нем написано, сразу все поняла.
Все в тебе вызывает во мне улыбку.
Дядя Фестер.
Я громко рассмеялась и схватила следующую записку. Дядя Фестер. Чертов Даллас. Чертов Даллас. Он не имеет понятия, что делает со мной. После трех записок я расплакалась.
Правда. Я люблю тебя.
Профессор Ксавье До Того, Как Он Облысел.
Ты будешь моей номер один. Хорошо?
С любовью, твой бедолага.
Я люблю тебя.
Твой заново рожденный девственник-католик, Даллас.
ГЛАВА 25
Я сидела на краю дивана и обувала туфли, искоса посматривая на устроившегося рядом Луи. На нем была одежда, которую я купила на распродаже на День труда. Мое внимание привлекли не темно-синие брюки, не жилет и не то, что впервые в жизни его одежда сочеталась (если не считать школьной формы). Мой взгляд приковывало красное пятно на воротнике белой рубашки.
— Луи.
— Что? — ответил он, уткнувшись в планшет.
— Ты что-то ел после того, как переоделся? — Я знала его и поэтому специально попросила ничего не есть.
— Нет, — быстро воскликнул Луи, не отрываясь от игры.
Надев туфли, я пошевелила пальцами, одновременно с этим пытаясь взять себя в руки и не злиться. Это ведь было неизбежно? Разве я не знала, что это произойдет? Сделав глубокий вдох, я снова посмотрела на его рубашку, встала и поправила платье.
— Луи, ты что-то брал из холодильника?
— Яблочный сок.
Я ущипнула себя за переносицу.
— А ты случайно не прихватил еще и кетчуп?
Малыш оторвался от планшета и с любопытством посмотрел на меня.
— Как ты узнала?
— На твоей рубашке большое красное пятно, Лу.
Луи начал осматривать рубашку, пытаясь найти его.
— Я ничего не ел!
— Я верю тебе, — простонала я, вспоминая, есть ли у него запасные рубашки, из которых он еще не вырос.
Их не было, и у нас не было времени, чтобы застирывать эту. Свадьба Джинни должна была начаться через полчаса.
— Прости, — извинился он.
Это была всего лишь рубашка, а Луи — ребенок. Это ведь не конец света.
— Все в порядке.
— Честно! Я ничего не ел!
— Я верю тебе. Ты, наверное, просто прижался к бутылке с кетчупом. — Я пристально посмотрела на него и добавила: — Иди сюда. Попробуем хоть немного исправить ситуацию с помощью салфетки.
Луи опустил подбородок и оттянул ткань рубашки, после чего высунул язык и начал вылизывать пятно.
— Луи! О боже, дай мне полотенце! Не облизывай, Господи. — Я не сдержалась и рассмеялась.
Малыш посмотрел на меня и снова лизнул пятно от кетчупа.
— Зачем? Я берегу воду. А, значит, берегу планету.
Берегу планету. Если бы я не потратила двадцать минут на макияж, то точно хлопнула бы себя по лбу.
— Прекрати. Остановись. Можно сберечь планету каким-нибудь другим способом.
— Ты думаешь? Я могу еще полизать.
Я снова рассмеялась.
— Да, прекрати. Засунь язык обратно в рот. — Он высунул язык и наклонил голову, будто испытывая меня. — Прекрати. Представь себе, что пятна больше нет, — приказала я пока он не лизнул еще раз. — Боже, посмотри на это! Пятна больше нет!
— Что ты делаешь, Лу? — раздался за моей спиной голос Джоша. — Зачем ты облизываешь рубашку?