— И что же это будет за сообщение?
— «Я владею ситуацией и не позволю мной командовать».
— Не могу же я готовить завтрак в деловом костюме и в туфлях на шпильке! — упрямилась Девон. — Я одеваюсь, как все матери.
Паркер точно уловил момент, когда до нее дошел смысл собственных слов. В ее глазах появилось выражение такой боли, что Паркеру захотелось своими руками задушить Сару и ее знаменитого любовника. Но в следующее мгновение Девон уже овладела собой и тихо сказала:
— Только я, конечно, не мать.
— Девон...
Она замотала головой, молча отвергая его сочувствие. Чуткость Паркера ее даже пугала: Девон боялась поддаться слабости и выставить себя полной дурой.
Паркера разобрала досада. Какого черта она не дает ему обнять ее! Ощетинилась иголками как испуганный ёжик!
— В любом случае, этот разговор не имеет практического смысла. Сейчас уже некогда переодеваться, я не могу... Оставь мои волосы в покое!
Девон шлепнула Паркера по руке, но он уже успел сделать то, что хотел: вытащил из ее волос гребень и сунул в карман. Ее густые каштановые волосы рассыпались по плечам.
— Уже хорошо, — удовлетворенно заметил он. — А вот так... — он запустил руку в ее волосы и слегка разлохматил их, — еще лучше.
— Смотри, что ты натворил! — закричала Девон, запоздало шарахаясь от него.
Она не понимала, почему не прекратила это безобразие раньше, почему не сопротивлялась. Не потому же, что получала удовольствие от прикосновения его пальцев?
— Я и так смотрю.
В голосе Паркера прозвучало странное напряжение, а выражение лица стало таким, что ее сердце сбилось с ритма и бешено заколотилось.
— Я ужасно растрепанная, — прошептала Девон пересохшими губами.
— Хочешь, можешь в отместку разлохматить меня, — милостиво предложил Паркер, поднимая руку к своим блестящим и черным как вороново крыло волосам.
Желание накрыло Девон горячей волной. Она не могла не только дышать, но даже думать, однако ее воображение, наоборот, заработало в полную силу. Представив, как погружает пальцы в массу его волос, гладит Паркера по щеке, она ощутила легкое покалывание под кожей. В расширенных синих глазах застыло потрясение.
Паркер пожал плечами.
— А что, это было бы справедливо. Не хочешь — не надо, но не забывай, что я предлагал.
— Не забуду.
— Я решил, что тебе лучше создать не деловой образ, а сексуальный. — Он задержал взгляд на волнистых каштановых прядях, рассыпавшихся по ее плечам. — Сара почувствует конкуренцию и растеряется.
Жестокая шутка, с горечью подумала Девон, день, когда я смогу составить конкуренцию Саре, не наступит никогда.
— Очень смешно, — пробурчала она.
— Вовсе нет, — возразил Паркер. — Если смыть с Сары макияж и отнять дизайнерские наряды, на нее никто и не взглянет.
Он бесцеремонно взял Девон за подбородок и стал поворачивать ее голову так и этак, разглядывая со всех сторон. У Девон мелькнула мысль, что ей надо бы возмутиться таким обращением, но она почему-то молчала.
— У тебя восхитительная кожа. — Паркер сказал это так, словно обвинял Девон в чем-то. — Везде, — добавил он хрипло.
Девон резко мотнула головой, освобождаясь из его пальцев. От волнения ее глаза потемнели на несколько оттенков.
— А ты откуда знаешь?
Паркер пожал плечами.
— Я ведь относил тебя в кровать, а на тебе под этой... — он поискал подходящее описание ее ночной рубашки, — штуковиной ничего не было.
— Ах ты!.. — Девон задохнулась от возмущения.
— Я непреднамеренно, повторяю, непреднамеренно дотронулся рукой до твоей маленькой попки. Ну да, виноват, что же повесить меня теперь за это? Или ты предпочла бы, чтобы я тебя уронил? Ладно, запомню до следующего раза.
— Никакого следующего раза не будет!
Девон бросило в жар, ей стало тяжело дышать. Так легко представить, как пальцы Паркера скользят по ее телу! Господи, ужаснулась она, неужели сексуальное возбуждение стало в моей жизни такой редкостью, что я, даже жалею, что не проснулась, не почувствовала эту нечаянную ласку?!
— Не знал, что ты такая скромница.
Скромница? Если бы Паркер догадывался, какие фантазии рождает ее воображение, он бы так не сказал!
— Паркер Холлинз, не смей говорить со мной в покровительственном тоне!
— А если учесть, что ты сама прижималась ко мне и чуть не душила в объятиях, то мы имеем дело с классическим случаем неадекватной реакции. — Паркер внезапно осознал, что то сонное объятие оказалось незабываемым, и, стремясь скрыть свое потрясение этим открытием, затараторил: — А ты что подумала? Что я, по-твоему, сделал? Мне, между прочим, нужен какой-никакой, а все-таки отклик от женщины, с которой я сплю.