К двадцати годам мама была безумно влюблена в отца. Несмотря на то, что он обращался с ней, как с мусором, и начал поколачивать, она все еще любила его. Я никогда не пойму этого. Кажется, у нее был Стокгольмский синдром или что-то в этом роде (Примеч. пер.: Стокгольмский синдром — психологическое явление, когда жертва (например, рабства или насилия) оправдывает своего обидчика, ищет причины, почему он себя так повел. И даже начинает симпатизировать ему. Это своеобразная психологическая защитная реакция.). Я всегда задавалась вопросом, а может Александр бил по голове, и она была не в себе. Моя мать не имела связи с реальностью.
Она забеременела и умоляла его оставить ребенка, потому что знала, он никогда не оставит свою семью, а она хотела частичку его. Не знаю, как убедила, но он ей позволил, и появилась я. Мать назвала меня в честь своей бабушки и дала свою фамилию. Я родилась в этом мире как Пейдж Мари Тернер, и мой отец никогда не хотел иметь со мной ничего общего. Думаю, мама думала, что сможет любить меня, но в ее сердце было место только для него. Александр поглотил ее душу, и она не отпустила его.
Я выросла в ресторане, и старые итальянки, которые там работали, возили меня в школу. Можно было подумать, что своим отношением ко мне проявляли доброту, но нет, только убеждались, что у меня достаточно еды, и оставляли в покое. Лишь бы не мешала Александру и его сумасшедшей любовнице.
Я смотрела, как отец приходил и уходил, слушала все, что он говорил, и никогда ничего не забывала. Возможно, он думал, что я слишком мала, чтобы вспомнить что-то из того, что видела или слышала, но я помнила все.
Со временем я научилась жить с недостатками матери и заботилась о себе и довольно часто о ней. Но все изменилось, когда она узнала, что он бросил семью. Когда услышала, что он ушел и отпустил их, у нее настал момент, которого она ждала с пятнадцати лет.
Она думала, что отец, наконец, сделает ее своей женой и вытащит из свалки, в которую бросил. Что настал ее час блистать и быть признанной достойной женщиной. Но все пошло прахом.
Я переворачиваюсь и закрываю глаза, не желая вспоминать остальное. Не желаю, чтобы образы произошедшего, мелькали у меня в голове. Когда лучи солнца падают на мое лицо, я лежу и позволяю ему согреть меня, пытаясь отогнать темные мысли и всю ненависть, которая кипит внутри. Хотела бы я, чтобы Капитан снова был со мной в постели. Хотела бы оказаться в его объятиях, чтобы он был всем, о чем я могла думать.
Потом я слышу стук в дверь.
Выскользнув из постели, понимаю, что я все еще в рубашке Капитана, и кутаюсь в нее. Она пропитана его ароматом, и я делаю глубокий вдох, желая вдохнуть его. Иду к двери, уткнувшись носом в ткань, смотрю в глазок. Когда никого там не вижу, я поворачиваю замок, который, должно быть, защелкнул Капитан, когда уходил, и на пару сантиметров открываю дверь. На полу вижу маленький коричневый пакет и приоткрываю дверь шире. Оглядываю коридор, никого не вижу и тянусь за пакетом. Наверное, его принес швейцар снизу.
Я хватаю его, закрываю и запираю за собой дверь. Когда улавливаю аромат кофе и сладостей, мой рот наполняется слюной. Открыв пакет, я выглядываю внутрь и вижу маленький стаканчик и что-то похожее на плюшку, завернутую в вощеную бумагу. Сверху записка, и я прикусываю губу, чтобы не улыбнуться.
«Я хочу, чтобы ты знала, что покупать тебе завтрак без рубашки было интересно. Но ты стоишь нескольких косых взглядов. Я сбегаю домой переодеться и буду ждать через час. Надевай спортивный костюм и спускайся.
Целую. Райан.»
Я краснею и прикрываю рот рукой, хотя не знаю, почему пытаюсь скрыть улыбку. По воскресеньям Капитан и несколько ребят, с которыми я работаю, тренируются вместе. С тех пор как я начала работать в корпорации «Осборн», из-за составленного расписания и приглядывания за Мэллори у меня давно не было тренировок. Я всегда отвечала за ее личную безопасность, и теперь, когда она всегда вместе с Майлзом, я могу пойти. Это обычная рутина — спарринг или тренировка, прохождение новых процедур безопасности и подготовка к следующей неделе, поэтому я не знаю, почему от записки у меня кружится голова.
Но потом я осознаю, потому что это другое. Капитан просыпается в моей комнате и приносит мне завтрак, это не рутина, и от этого я реагирую на него, как никогда раньше. Я стараюсь не придавать слишком большого значения этому доброму жесту, думая, что это просто Капитан. Хорош до мозга костей и совершенен во всех отношениях. Если пришлось оставить женщину неудовлетворенной в постели, самое меньшее, что он делает, это приносит ей кофе.
Я завтракаю, потому что, как всегда, умираю с голоду. Как только съедаю плюшку, принимаюсь за яичницу. После этого беру банан и жую, пока иду в свою комнату и одеваюсь. Мэллори всегда шутит, что я такая маленькая, а ем много, но я на это пожимаю плечами, не зная, что ответить. Наверное, чтобы быть маленькой нужно много энергии.
Я неохотно расстегиваю рубашку и в последний раз нюхаю ее, а затем вешаю на край кровати. Вежливо было бы вернуть ее Капитану, но у меня никогда не было хороших манер. Теперь она моя, конец дискуссии. Может, я и не смогу заполучить этого мужчину, но рубашку оставлю себе.
Натянув тренировочные шорты и спортивный бюстгальтер, я хватаю кроссовки и зашнуровываю их. Капитан терпеть не может, когда я так «скромно» одеваюсь на групповые тренировки, но почему я должна перестать дразнить его? После прошлой ночи, кажется, появилось чуть больше причин поддерживать тон наших отношений. Знание того, что я заставлю его рычать, только подстегивает меня.