Я громко сглатываю.
— Еще один раунд. Думаю, мне просто нужно было найти свой ритм.
Его слова прерываются звуком закрывающейся двери спортзала. Ребята спешили уйти, чтобы насладиться оставшейся частью воскресенья.
Расправив плечи, я подтягиваю свой высокий хвост и слегка подпрыгиваю на носках.
— Давай.
У старых итальянок в ресторане было для меня имя. Они называли меня «Difficile». Я узнала, что это значит «жесткая», и мне это понравилось. Они мало со мной общались, но то, что они считали меня крутой, что-то значило. Я не из тех, кто отступал перед вызовом, и уж точно не собиралась останавливаться. Капитан бросил перчатку — единственный верный способ вывести меня на ринг.
Я смотрю, как он забирается первым на ринг, пролезает между канатами. Смотрю на его задницу и открыто ухмыляюсь, когда он выпрямляется и замечает, что я его разглядываю. Я ныряю между канатами и выпрямляюсь, все время подпрыгивая. Мое тело еще не восстановилось после тренировки, и на нас нет перчаток. Во время спарринга мы не наносим ударов. Мы разоружаем, задерживаем и сдерживаем. Поэтому, мы оба поднимаем руки и начинаем кружить по рингу, в ожидании, кто сделает первый шаг.
На этот раз я прогоняю из головы все чувства и концентрируюсь. Кроме небольшого отвлечения совершенством, которым является тело Капитана, я полностью сосредоточена. Я придерживаюсь его скорости на ринге, ожидая возможности. Он, по крайней мере, в два раза больше меня, так что когда дело доходит до силы, я в не выгодном положении. Но при правильном движении любого человека можно поставить на колени.
Сегодня все не так, как раньше. Воздух вокруг заряжен, и я чувствую, что это исходит от Капитана. Он готов напасть на меня, и когда это сделает, я должна быть готова. Уверена, когда он доберется до меня, будет не так легко выиграть.
Как только эта мысль приходит мне в голову, следует удар.
Райан бросает руку вперед, и я пытаюсь ее блокировать, но он застает меня врасплох и тянется к моему бедру. Я поворачиваюсь и брыкаюсь, еле освобождаясь от его большой руки, и он делает шаг назад, становясь вне моей досягаемости.
— Мама всегда говорила, чтобы я не играл со своей едой, — говорит он, пригибаясь и снова двигаясь по рингу.
— Ты планируешь поесть, после того как я отправлю тебя плакаться маме?
Он смеется громко и чисто, что я не могу сдержать улыбку.
— О нет, котенок. Я планирую съесть что-нибудь здесь, и единственными слезами будут слезы радости.
Я могла бы понять, что говорит Капитан, но он молниеносно двигает рукой, и у меня есть полсекунды, чтобы среагировать. Его пальцы касаются моей талии, но я скольжу в сторону и шагаю к нему за спину, сбиваю его с равновесия и уворачиваюсь.
— В чем дело? Надоело проигрывать перед ребятами? — Я надуваю губы, и мы снова начинаем кружить по рингу.
Капитан снова смеется. Боже, я ненавижу, как сильно люблю этот звук.
Он смотрит на меня напряженным взглядом, и улыбка становится зловещей.
— Меня не волнует, что ты надрала мне задницу на глазах у моих парней. Что меня волнует, так это то, что они увидят меня сверху, и что может случиться, когда я уложу тебя на спину.
Я пропускаю эти слова и стараюсь, чтобы они не повлияли на меня.
— Ты имеешь в виду, если уложишь меня на спину?
Райан облизывает губы, и мы снова кружим.
— Нет, котенок. Я имею в виду, когда.
Жаркая пульсация у меня между ног не имеет никакого отношения к тому, что говорит Капитан. Совсем никакого. По крайней мере, так я продолжаю себе говорить. Боже, почему я позволила себе остаться с ним наедине? Он весь потный и сочный, и, господи, я хочу взобраться на него, как на дерево. Я стала бы его маленькой обезьянкой и делала трюки на его плечах за деньги. Что со мной не так?
Я отвлекаюсь, и Райан использует открывшуюся возможность. Он хватает меня за бедра обеими руками и переворачивает на спину. Коврик-батут туго натянут, поэтому, хотя звучит громко и болезненно, падать на него на самом деле не больно.
Что причиняет боль, так это ноющее чувство в моей женской части, когда Капитан опускается между моих ног и заключает меня в клетку. Как это у него выходит, и почему это продолжает меня заводить?
— Итак, как и я говорил… — он наклоняется, его губы на расстоянии выдоха от моих, и я сжимаюсь в ожидании.
Я открываю рот, мои веки тяжелеют, когда я думаю обо всем, что хочу сделать с ним прямо на этом грязном коврике. Но как только фантазия начинает воплощаться в жизнь, одновременно звонят наши сотовые.
Капитан подскакивает, и я делаю то же самое, мы бросаемся к телефонам, которые находятся в стороне.
— Пейдж, боже мой, я помолвлена! — кричит Мэллори в трубку, и на секунду, на крошечное биение моего сердца, я больше чем ревную.
Я смотрю на Капитана, он смотрит на меня, и в этот момент между нами что-то происходит.
— Мэл, если ты попросишь меня надеть розовое, я убью тебя, — отвечаю я, не сводя взгляда с Капитана.
Он моргает, потом отворачивается, сходит с мата и идет в противоположном направлении. Мэллори продолжает рассказывать о своей помолке, и, наконец, та часть меня, которая любит ее, часть меня, которая вне себя от радости за мою лучшую подругу, вступает в игру, и я, слушая, улыбаюсь.
ГЛАВА 7
Пейдж
— Черт возьми.
Я переворачиваюсь и смотрю на часы. Вернувшись с тренировки, я надолго зависла в интернете, вороша информацию и ничего не находя. Мне нужна была помощь, и был только один человек, который мог ее оказать. Не знаю, скажет ли он Капитану, что я спрашиваю. Нужно придумать план. Потираю глаза, все еще чувствуя себя усталой, хоть и поспала. Этот часовой сон не исправил ситуации. Не помогает еще и сексуальное разочарование, да и эмоции тянут меня в разные стороны. Я хочу натянуть одеяло на голову и спать до завтра. Желательно, чтобы меня обнимал Капитан, чтобы я не чувствовала беспокойства.