Она девственница, поэтому я подумал, что это может быть больно. Я стараюсь не двигаться и дать ее телу приспособиться. Нежно целую ее в губы, пытаясь сделать все возможное, чтобы облегчить боль. Снова и снова шепчу, что люблю ее, хочу, чтобы она привыкла к словам. Ее тело сжимается вокруг меня, и я сопротивляюсь подступающему собственному оргазму. Хочу сделать это хорошо для нас обоих, поэтому двигаюсь губами по ее шее.
Я облизываю ее под ухом, а затем покусываю путь к ключице. Я полностью в моей девочке, жду, когда ее тело приспособиться к моему размеру. Когда добираюсь до ее груди, дыхание выравнивается, и Пейдж немного расслабляется подо мной. Обхватываю губами сосок, мягко сжимая затвердевший пик между зубами. Я посасываю, затем слегка прикусываю, и меня вознаграждают стоном. Пейдж начинает слегка покачивать бедрами, шире раздвигая ноги, когда я двигаю ртом к другой груди.
Я должен обладать этой женщиной во всех смыслах. Что-то внутри меня кричит, чтобы я завладел ею. Я знаю, это звучит безумно, но ничего не могу с собой поделать.
— Теперь ты моя, Пейдж. Пути назад нет.
Я — эгоистичное животное, потому что точно знаю, что делаю. Я буду доминировать над каждым ее сантиметром, если это будет означать, что она никогда не сможет уйти от меня.
Когда я прикасаюсь к ней губами, Пейдж становится мягкой, как теплое масло. Ее тело расслабляется, и я начинаю двигаться, позволяя чувствовать каждый мой сантиметр. Ее узкие стеночки окружают мой член, я никогда не чувствовал более совершенной хватки. Теплый, влажный жар ее входа приветствует каждый толчок. Пейдж впивается ногтями мне в плечи, и я умоляю пометить меня. Я хочу, чтобы мир увидел, что я принадлежу ей, моей Пейдж.
Она отрывает меня от своей груди, и я целую ее губы, почти так же дико, какой и является моя потребность в ней. Густая, огромная страсть бьет по мне, и я беру Пейдж, как дикарь. Я знаю, что должен быть нежным, и я должен замедлиться, но не в силах больше сдерживаться.
— Сильнее, — стонет она мне на ухо, гребанный Христос, она словно создана для меня.
Я толкаюсь сильнее, позволяя нашим телам удовлетворить свои потребности. Любить, трахаться, размножаться. Хочу войти в нее так глубоко, чтобы никогда не покидать, и хочу, чтобы ее кожа впитала мой запах. Хочу, чтобы у нас были одни легкие и чтобы мы никогда не дышали друг без друга. Потребность бьется между нами, как живое существо, и Пейдж цепляется за меня, умоляя о большем. Умоляя о том, что только я могу дать ей.
Она произносит мое имя и говорит, что уже близко. Ее оргазм подобен пожару, и она не может его контролировать. Боюсь, если последую за ней, меня разорвет надвое, но больше не могу сдерживать себя. Ее бедра сжимают мою талию, а ногти скользят вниз по моей спине, а затем она кричит о своей страсти. Ее кульминация захватывает мой член, и я, рыча в подушку, освобождаюсь глубоко внутри.
Это величайший момент в моей жизни, и я никогда не чувствовал себя более связанным с другим человеком. В этот момент наши сердца объединяются и сливаются в узы, которые никогда не сломать.
Мы смотрим друг другу в глаза, хватая ртом воздух, и оба понимаем, что это больше, чем мы могли себе представить. То, что мы считали занятием любовью, оказалось соединением душ. Это сильнее, чем все, что я когда-либо чувствовал, и нет пути назад.
Не прерывая зрительный контакт, я снова начинаю медленно двигаться. Сегодняшний вечер — начало нашей жизни, и я хочу провести его, занимаясь страстной сладкой любовью с женщиной подо мной.
Я только молюсь о том, что когда она узнает мои секреты, этого было достаточно, чтобы привязать ее ко мне.
ГЛАВА 20
Пейдж
— Ох, боже. — Моя спина выгибается над кроватью.
Я хочу быть ближе к Капитану. Нужно, чтобы мое тело было как можно ближе к нему. Я не думаю, я чувствую.
— Райан, — поправляет Капитан, рыча в мою киску.
Его широкие плечи держат мои ноги широко раздвинутыми, чтобы дать его массивным размерам пространство, в котором он нуждается, когда поедает меня. Он пожирает мое удовольствие, как будто свое собственное. Вибрация его голоса скользит по моему клитору, заставляя мой оргазм двигаться вперед, в желании выбраться на свободу. Капитан знает это, но отстраняется.
— Скажи это.
Ему нравится дразнить меня. Может, не совсем дразнить, но ему нравится получать то, что он хочет. Вежливый мужчина, который сдерживал меня, давно ушел. Что-то внутри него сломалось, когда он забрал мою девственность несколько часов назад. Он словно животное, и я нахожу каждую часть его личности опьяняющей. Люблю, когда он берет мое тело под контроль и делает с ним все, что захочет.
Я отпускаю изголовье и скольжу пальцами по его волосам. Пытаюсь приподнять бедра, желая снова почувствовать его рот на себе, но крепкая рука хватает меня за бедро, удерживая на месте. Почему контролирующая природа этого мужчины так заводит меня?
— Я люблю тебя, — я произношу слова, которые он хочет услышать.
Я столько раз говорила Капитану их за ночь, что он должен уже устать. Но если ему нравится, когда я говорю ему это, так же, как нравится мне, когда он говорит это мне, то я глубоко ошибаюсь. Я могла бы слушать признания в любви снова и снова, и, вероятно, испытывала бы оргазм только от этих слов.
— Полностью, котенок.
Я крепче сжимаю его волосы.
— Я люблю тебя, Райан.
— Это моя девочка, — говорит он, а затем его рот снова касается моего клитора. Он собственнически втягивает его, удовольствие взрывается оргазмом, на грани которого я балансировала. Освобождение, наконец, вырывается на свободу. Я повторяю его имя, все мое тело расслабляется.
Он медленно ползет вверх, оставляя за собой дорожку поцелуев. Утренняя щетина царапает мою кожу, и я уверена, что на моем теле на каждом сантиметре осталась метка. Достигая моих губ, Капитан глубоко целует меня, и я чувствую на нем свой вкус. Поцелуй становится мягким и ленивым, затем его тело сдвигается и прижимается ко мне. Он крепко обнимает меня, и я закрываю глаза, улыбаясь.