— Боже, я была так зла в тот день. Я не хотела отчитываться перед тобой. Я просто хотела делать свою работу, наблюдая за Мэллори, и покончить с этим. Я ненавидела мысль о том, что кто-то следит за каждым моим шагом. — Пейдж улыбается и качает головой. — Ты был такой занозой в заднице.
— Был, — соглашаюсь я и улыбаюсь. — Я хотел привлечь твое внимание, и это единственное, что, казалось, работало мне на руку, когда ты пыталась отчитывать меня. Этот каштановый хвостик качался, пока я обдумывал то, что хотел от тебя. Ты отдавала столько рвения, что я мог только улыбаться все время.
— Ты сделал это нарочно.
— По большей части, да. Я хотел видеть тебя раздраженной. Чтобы посмотреть, смогу ли вытащить из тебя хотя бы десятую часть той страсти, что была у меня. Ты была такой крутой в тот день. Но я видел настоящую тебя за той бетонной стеной, что ты возвела. Я видел за ней что-то особенное. Что за жесткой внешностью скрывается нежная женщина, которая боялась позволить кому-то любить ее.
Пейдж кивает, и я подношу ее руку к своему рту, целуя запястье.
— Тот день изменил мою жизнь, Пейдж. Встреча с тобой была невероятной, но прежде чем я передал тебе документы, и ты ушла, у нас был момент.
Она смотрит на меня и кивает, тоже вспоминая.
— Я держался за него, не желая, чтобы ты уходила. Я знал, что как только ты получишь информацию, ты уйдешь, и я не знал, когда увижу тебя снова.
— У меня тоже было такое чувство, — признается она.
— Я должен был отпустить тебя, и это было самое трудное, что я когда-либо делал. Но когда я протянул руку и коснулся твоей щеки, я понял, что ты единственная. Я не мог отпустить тебя без этого мимолетного касания, потому что мне нужно было что-то. Когда увидел твою фотографию, я понял, что ты создана для меня, но то, что ты была передо мной, и я был в состоянии коснуться, сделало это реальным.
Я тянусь через Пейдж к прикроватной тумбочке и достаю маленькую коробочку. Откидываюсь назад и опускаю ее между нами, позволяя ей смотреть.
— В тот день, когда ты уехала, я купил его. Потому что знал, что оно твое, и неважно, что бы ты ни выбрала, оно всегда будет принадлежать тебе. Если бы ты не захотела меня, в моей жизни бы не было больше иной женщины, поэтому я ждал, пока ты не сможешь меня прогнать.
— Райан, — шепчет она, но не двигается.
— Я уже называл тебя своей невестой, и, по правде говоря, так оно и было с того первого дня, как мы встретились. Ты просто не знала этого. — Пейдж смеется, начиная плакать, и я снова целую ее запястье. — Я женился на тебе в своем сердце в ту ночь, когда мы впервые занялись любовью. Однажды я хочу сделать это законным, но в моей душе это уже так.
— Ты действительно пещерный человек, — говорит Пейдж, и я смеюсь вместе с ней. Она определенно не ошибается.
— Я должен встать на одно колено и попросить тебя в поле бабочек или чем-то таком. — Пейдж улыбается и качает головой, будто я смешон, но я знаю, что ей это нравится. — Но я не могу рисковать тем, что ты не скажешь «да». Так что ты выйдешь за меня, Пейдж. Мы с тобой будем вместе до конца жизни. Мы будем делать детей, ссориться, мириться, смеяться, плакать и проводить каждый момент каждого дня как одно целое.
— О, боже, — говорит Пейдж и закрывает глаза.
— Я обещаю дать тебе семью, которую ты заслуживаешь, и ту, которую ты всегда хотела в глубине души. Я обещаю создавать тебе проблемы и быть занозой в заднице, потому что ты действительно любишь это.
Пейдж пытается ударить меня по груди, но я крепче сжимаю ее запястье одной рукой, а другой открываю коробочку. Я достаю гладкое кольцо с рубином-солитером и надеваю на безымянный палец. Как только оно там оказывается, я целую его и смотрю ей в глаза.
— Я обещаю любить тебя без колебаний, без исключений и без единого сомнения. Ты моя, пока земля не остановится и во мне не останется ни капли воздуха.
Пейдж смотрит на рубин три карата, и на ее лице явно читается шок. Она видела его в день нашей первой встречи. Прямо перед нашим зданием был ювелирный магазин, и я наблюдал, как она вышла на улицу и остановилась у витрины. Она стояла и смотрела на него, но я видел что-то в ее позе. Позже я узнал, что это было на самом деле. Я видел все надежды и мечты, которые она когда-либо возлагала на это кольцо. Пейдж ушла в тот день, отвергая все возможности, но я видел больше. И я собираюсь сделать все, что в моих силах, чтобы дать ей это.
Она кивает, не говоря ни слова. Ей не нужно говорить, потому что нечего сказать. Мое сердце принадлежит ей, а ее — мне.
Я перекатываю Пейдж на спину и двигаюсь сверху. Мои губы соединяются с ее, на этот раз мягко, более нежно, чем когда мы занимались любовью на полу. На этот раз медленнее и слаще, и я часами поклоняюсь каждому сантиметру ее тела. Когда мы находим освобождение, это более страстно, чем все, что я когда-либо мечтал.
Потом я обнимаю ее, и понимаю, что такое настоящая любовь.
ГЛАВА 29
Пейдж
— Боже мой, мы переезжаем из этого здания, — издаю я стон, пытаясь выползти из кровати. Разве я не могу провести один день без того, чтобы кто-то не постучал в дверь и не разбудил меня? Я не успеваю сделать и шага, как Капитан тянет меня обратно на кровать и накрывает мое тело своим. Он улыбается мне широкой утренней улыбкой. Нам придется поработать над этим его утренним весельем.
— Я открою, — говорит он, затем нежно и лениво целует и заставляет меня забраться обратно в кровать.
Мне все равно, что кто-то стучит в его входную дверь, бог знает в какое время. Капитан отстраняется от меня, и я пытаюсь схватить его, но он продолжает двигаться, когда я обхватываю его за спину, и он встает.
— Котенок, я люблю, когда ты цепляешься за меня, но я не открою дверь с тобой голой, если ты не хочешь подписать смертный приговор тому, кто с другой стороны.
Я улыбаюсь, покусывая его шею, затем опускаю ноги на пол и отпускаю его.