Подвигав поврежденной кистью, Палома сморщилась от боли.
— Болит.
— Думаю, проще всего вам будет съесть тост, согласны?
— Выглядит очень аппетитно. Но вам не обязательно ждать, пока я позавтракаю.
— Джон сказал, что вам нужно выспаться. Я намажу тосты маслом и джемом? Девочки хотели прийти к вам, но я сумела их убедить, что вы еще будете здесь, когда они вернутся из школы. И все же они некоторое время ходили под вашей дверью на цыпочках. Джон уехал по делам, а вам пока нужно отдохнуть и дать покой руке.
— Я и не собираюсь делать ничего особенного, — ответила Палома.
Видимо, лицо Паломы было очень выразительно, потому что Марта сочувственно улыбнулась.
— Я зайду через час помочь вам одеться. Джон съездил в гостиницу и привез кое-какие ваши вещи, перед тем как отправиться по делам, так что не придется надевать вчерашнюю одежду.
— Очень мило с его стороны. — Голос Паломы был подчеркнуто вежлив.
Марта удивленно посмотрела на нее.
— Да, это так. Но это же Джон. Как бы ни был занят, он всегда поможет другу. Представьте себе, ему пришлось от многого отказаться, когда умерла Анна.
— Как вы со всем этим справились?
Пожилая женщина раздвинула занавески.
— Сначала действительно было тяжело. Девочки слонялись по дому как потерянные, и мне приходилось тратить почти все время на то, чтобы их успокаивать, вместо того, чтобы заниматься хозяйством. Но теперь самое худшее позади. Мы даже составили некое подобие расписания. Джон обращается с ними изумительно, но все же девочкам не хватает матери.
— Я хотела бы поговорить с вами об Анне, — неуверенно начала Палома.
Марта ответила ничего не выражающим голосом:
— Она иногда спрашивала, когда вы приедете.
Сердце Паломы словно замерло.
— Анна спрашивала? — недоверчиво переспросила она.
Почему после стольких лет молчания Анна хотела ее видеть? Машинально жуя, она пыталась сама себе ответить на этот вопрос, пока в конце концов здравый смысл не подсказал ей, что она никогда этого не узнает, и поэтому бесполезно было задумываться над этим.
Ей вспомнилось замечание экономки о том, что девочкам нужна мать. Мать для близнецов будет женой для Джона. Странно, ей не приходило в голову, что Джон может снова жениться. Ну конечно, он должен. Даже если Анна унесла его сердце с собой в могилу. Джон достаточно жизнелюбив, силен и мужествен, чтобы не оставаться долго вдовцом.
К тому времени, когда девочки приехали из школы, Палома по ним уже соскучилась. Шумно ворвавшись в дом, смеясь и переговариваясь, они направились в оранжерею, где она наслаждалась послеобеденным солнцем.
Девочки застыли в дверях, не то чтобы робкие, а скорее настороженные.
— Привет, — сказала, улыбаясь, Палома. — Хорошо прошел день?
Виола, та, что повыше, ответила серьезным кивком и вежливым «да, спасибо», а Лавиния — лукавой гримасой.
— У нас был диктант, — важно сообщила она. — Я сделала одну ошибку, а Виола получила «отлично».
Внезапно Лавиния прислушалась, а затем вскрикнула:
— Папа приехал!
И, повернувшись, мгновенно исчезла. Виола последовала за ней более спокойно, оставив Палому, которой передалось возбуждение девочек. Стараясь овладеть собой, она сделала несколько глубоких вздохов и раскрыла журнал, глядя на страницы невидящими глазами.
Голос Джона, раздавшийся в холле, отозвался болью в ее сердце. Он засмеялся, и Палома подумала, что редко слышала его смех, даже когда Анна была жива. Как и Виола, он обладал большой врожденной сдержанностью.
Услышав мужские шаги, Палома взглянула на дверь. Когда он вошел — высокий, широкоплечий, с грацией хищника, что-то глубоко затаенное заставило женщину встрепенуться. Резкие черты его лица становились как бы мягче в присутствии дочерей. Ты любишь его, призналась себе Палома. Ты любишь его с четырнадцати лет и будешь любить до самой смерти.
— Привет! Ну, как рука?
Чувствуя на своем лице внимательный взгляд двух пар детских глаз, Палома ухитрилась изобразить улыбку.
— Идет на поправку. День-другой, и будет совсем хорошо.
«И тогда я уеду», — должна была бы закончить она, но слова не шли у нее с языка. Здравый смысл подсказывал ей, что чем дольше она останется в «Голубином холме», тем труднее ей будет потом устроить свою жизнь без этого мужчины и этих детей. Но пребывание здесь было целительным для ее измученной души. Ей хотелось насладиться горьковатой сладостью каждой секунды, проведенной в этом доме.
— Она много знает о вулканах, — сказала с удовольствием Лав.