Как будто он, по всей вероятности, не водил компанию с ее врагами даже теперь.
Не поэтому ли он всё это затеял? Может, члены парламента попросили его отвлечь её от деятельности? Такого исключать нельзя, они на это способны, — да и он тоже. Она и на минуту не поверила, что он в самом деле хотел быть ее «другом.»
— Фаэтон останавливается! — Элиза наклонилась вперед, чтобы лучше видеть. — Джентльмен выходит. На нём кобальтово-синий сюртук, светло-голубые брюки, и ботфорты. Как же мне нравятся мужчины в ботфортах, — она повернулась к ним с улыбкой, её карие глаза блестели. — Исключительный красавец.
— Молодой, к тому же, — добавила Венеция. — Ему не больше тридцати.
— Тридцать три, — выдохнула Луиза. Когда они засмеялись, она выпятила нижнюю губу. — Если это брат Регины. И, вероятно, это не он.
— Посмотрите, у него обезьяна, — воскликнула Элиза.
Луиза застонала. Замечательно. Этот проклятый мужчина довёл её до изнеможения. Возможно, у неё получится незаметно уйти по чёрной лестнице к конюшням… но нет, она не могла уехать без Регины.
Она повернулась к миссис Харрис.
— Где ваши копии Лондонского Обозревателя? — когда школьная директриса заморгала, она добавила, — те со статьями мистера Годвина. Они в вашем кабинете? Я пойду, посмотрю…
— Откровенные прятки не доведут тебя до добра, — добавила Регина. — Я знаю моего брата — он найдет тебя.
— Тогда правильно, нечего с ним связываться, — Луиза достигла двери. — Я же сказала вам, меня нельзя беспокоить его визитами, когда у нас есть незавершённая работа.
— Регина права, дорогая, — сказала миссис Харрис. — Ты не можешь вечно его избегать. Ты ему прямо скажи, что не увлечена им, и положи этому конец.
— Я уже пробовала это на празднике. И весьма ясно дала понять, как мне кажется.
— Однако он продолжает преследовать тебя, — Регина выгнула одну белокурую бровь. — Должно быть, ты не очень убедительна.
— Я не верю, что она избегает герцога, — воскликнула одна из девочек.
— Я не верю, что она избегает человека, который когда-то управлял Индией, — Элиза скривила губки. — Кого заботит, что он — герцог? Третий кузен моего отца — герцог, и он — дурак.
— Мисс Креншоу! — упрекнула миссис Харрис. — Мы не используем слово «дурак», ни при каких обстоятельствах!
— Простите, — пробормотала Элиза.
Луиза подавила улыбку, вспоминая такие же дискуссии со своей гувернанткой. Элиза, с её неосторожным язычком и многообещающей сельской красотой, напомнила ей, какой она была в семнадцать: упрямой, но наивной, легкой добычей для интригана Саймона.
Но теперь она старше и мудрее. Конечно, ей под силу справиться с надоедливым привлекательным герцогом. И миссис Харрис права — она не может вечно его избегать, не может, живя в доме его сестры. Лучше навсегда уладить с ним отношения.
— Мне надо только быть более решительной в своем отказе.
— Некоторым мужчинам требуется не один раз, — сказала миссис Харрис.
— Особенно, когда мужчина знает, что ты лжёшь, — сказала Регина сухо.
Хмурясь, Луиза посмотрела в лицо невестке.
— Я не лгу.
— Нет? Тогда зачем ты от него пряталась? Боишься уступить его преследованию, — глаза Регины сузились. — Или того хуже — обнаружить, что он изменился. Ты боишься увидеть его таким, каков он есть.
Луиза фыркнула.
— Его заверения, что он изменился, могут одурачить тебя, но не меня.
— А ты знала, что после его возвращения он с Его Величеством не в ладах, как сообщают, из-за возобновлённого интереса Саймона к тебе?
Непрошенная горячая волна возбуждения, пробежавшая по телу Луизы, обеспокоила её, особенно когда она увидела, с какой завистью и благоговением смотрели на неё юные леди.
— Мне с трудом верится, что Его Величество отнесся бы неодобрительно к своему старому советнику.
— Вчера вечером Саймон подчёркнуто покинул Уайтс, как только прибыл король, — упорно продолжала Регина. — Маркус сам это видел. Разве это не доказывает искренность Саймона?
Это, конечно же, её потрясло. Ей хотелось бы знать, уговаривал ли король Саймона отвлечь её в обмен на некоторые политические преимущества. Но если они были в плохих отношениях…
— Разве ты не видишь? — продолжала Регина. — Ты так долго считала его негодяем, что лучше будешь прятаться от своих чувств, чем признаешь, что он изменился.