— Райдер, я не… в смысле, это не… — она давится словами и умолкает. — Ой да ну всё нахрен, — она с топотом подходит и прижимается грудью к моей спине. — Ты должен понять, что это гиблое дело. Я не гожусь быть чьей-то девушкой. Ты не заставишь меня передумать. Когда ты прозреешь, мы будем трахаться как кролики, но безо всяких обязательств. Потом я буду сокрушать тебя одним безэмоциональным оргазмом за другим, за что буду ожидать плату в виду шведских фрикаделек и тех вкусненьких мини-сосисок, которые ты делал на Рождество.
Я медленно поворачиваюсь к ней лицом, упираясь бедром в шкафчик. Бравада Уиллы слегка гаснет, когда она видит мои глаза.
— Уилла, если кто и будет сокрушён, так это ты, — оттолкнувшись от края, я делаю шаг в её сторону и накручиваю одну её кудряшку на палец. — Я всегда играл с тобой по-честному, Солнце, но я ведь не обязан это делать.
Она снова сжимает бёдра меж собой.
— Это угроза? — хрипло выдавливает она.
— Нет, Уилла. Обещание.
Отвернувшись, я делаю шаг к раковине, затем выдавливаю средство для мытья на тарелки и наливаю немножко воды. Её глаза стопроцентно не отрываются от моей задницы. Я отсюда слышу биение её сердца. Возможно, мне потребуется время, но я сумею убедить Уиллу Саттер в том, что она может разделить со мной всё, рискнуть и доверить мне своё сердце. Я добьюсь этого, даже если это будет последним, что я сделаю в жизни.
— Пакуй одежду потеплее, — говорю я через плечо. — В марте в Вашингтоне прохладно.
Глава 26. Уилла
Плейлист: Guitar Tribute Players — Not Over You
— Уилла, расслабься.
Я дёргаюсь с такой силой, что разливаю половину кофе себе на колени.
— Иисусе, Бергман. Можно же предупреждать.
Брови Райдера взлетают над солнцезащитными очками.
— Предупреждать перед тем, как заговорить с тобой?
Просто… чтоб он провалился. Он изначально был отвратительно-лесорубно-сексуален, но теперь, когда у него всего лишь недельная бородка, это просто капец всему. Его колючая щетина ни капли не скрывает мягкие губы, которые, как я и предсказывала, несправедливо полные, но всё равно мужественные. Добавьте к этому густые тёмные ресницы, завидные скулы, линию подбородка, которой вообще стекло нарезать можно, и я сокрушена. Я просто лужица позорной похоти.
А ещё, знаете ли, есть же его характер. Он засранец, но в правильных аспектах. Он даёт отпор там, где я напираю первая, где он знает, что я ищу безобидной стычки, и мне нужны наши искры и треск. Он находит странные способы понять мои чувства и настроения, но при этом не вызывает у меня ощущение, будто я только что вытерпела очередную опустошающую душу сессию у мозгоправа. Он готовит лучшую шведскую еду, бл*дь, и он прекрасно знает, как надо гладить по спине. Его объятия просто возрождают жизненные силы.
В него было бы очень легко влюбиться. Если бы я таким занималась. А я не занимаюсь. По крайней мере, когда я в состоянии поддерживать все свои границы, стены и механизмы дистанцирования, большая часть которых оказалась отобрана у меня, когда он затолкал меня в свой Эксплорер, потом посадил на рейс до Сиэтла, а потом повёз по великолепным пейзажам штата Вашингтон.
И я добровольно согласилась на такую хрень.
Я ворчу что-то неразборчивое и смотрю в окно, разглядывая окружение, пока мы едем на юг по шоссе I-5. Здешние пейзажи — это просто изображение Райдера в топографии. Вечнозелёные растения и неподвижные глубокие водоёмы. Всё опьяняюще красиво.
Райдер почти не трогал меня с тех пор, как мы зашли в самолёт. Нашим единственным физическим контактом было то, что я уснула на его плече. К моему ужасу я обильно пускала слюни. Я знаю это лишь потому, что когда наш самолёт тряхнуло при посадке, и я проснулась, хрюкнув, всё его плечо было абсолютно мокрым. Райдер оставался невозмутимым, а мне хотелось скукожиться на сиденье и исчезнуть от стыда.
И всё. Никаких легких объятий, никаких игр с моими волосами. Никаких поцелуев в лоб, когда я падаю на его грудь, а это лучшая цель для моего раздражения в мире. Центральная консоль внедорожника между нами кажется шириной в милю и вместе с тем в миллиметр. Слишком много. И недостаточно.
Я схожу с ума.
— Я дёрганая, — выдавливаю я наконец.
Он усмехается как сексуальный засранец.
— Да что ты говоришь?
— Мы почти приехали?
Райдер кивает, глянув в зеркало, после чего плавно поворачивает налево. Я пялюсь на него, охваченная одним из тех моментов, где мне кажется особенно нереальным тот факт, что я могу и видеть его лицо, и слышать его голос. Он мне так нравился, когда не было ни того, ни другого. И как же мне устоять перед ним теперь?