— Пошли, Мужчина Гор. Пора возвращаться к реальности.
На другие обязательные вопросы даны поверхностные ответы, затем наше задание выполнено, и сожаление булыжником давит на мою грудь. Я знаю её любимую еду, её план на следующие двадцать лет, её самое раннее воспоминание и последний штат, в котором она жила, но я до сих пор не знаю, почему она спросила, чего я хочу, почему мы только что поцеловались и прикасались друг к другу так, будто вот-вот наступит конец света. Я до сих пор не знаю, чего Уилла Саттер хочет от меня.
Наш спуск проходит в молчании, солнце всё ещё высоко в небе, пока мы идём к моей машине. Наша одежда нагрелась от солнца, наша кожа липкая от пота и водяного тумана. Уилла прислоняется виском к окну и смотрит на Тихоокеанское шоссе, пока я веду машину и пытаюсь придумать, как можно добиться какой-то ясности, какого-то понимания, что, чёрт возьми, происходит.
Как раз когда я проезжаю мимо плаката с изображением отца, рукой обнимающего сына, до меня доходит. Папа.
Я нечасто пользуюсь тем фактом, что мой отец — врач, работающий в считанных минутах ходьбы от кампуса и моей квартиры. Более того, я никогда этого не делаю. Может, потому что я приучен не нуждаться в нём слишком сильно. На протяжении всей моей жизни потребность других людей в нём была более срочной, и я не хочу выставлять себя жертвой, просто это правда. Папа — онколог, отец семерых детей, муж, который любит свою жену и делает приоритетом время, проводимое с ней. Он состоит в куче разных советов, он даже работает с коллегами-ветеранами в своё несуществующее свободное время.
Он занятой парень. Я средний ребёнок из семи, так что даже когда дело касается семейного времени, большие проблемы вроде детской лихорадки, месячных, первых шагов и проваленных тестов куда важнее, чем Райдер, который ждёт с книжкой под мышкой, чтобы почитать вместе с папой.
Я научился быть терпеливым. Я научился находить кусочки времени, когда папа был моим. Я вставал раньше, чтобы посмотреть, как он бреется, и рассказать ему о моём дне. Я забирался в постель после того, как он приходил с работы поздно и принимал душ. Буквально пять минут объятий в его руках перед тем, как он начинал храпеть — это всё, что мне было нужно.
Так что теперь, как взрослый мужчина в процессе получения образования и воплощения практичного плана на жизнь, я говорю себе, что вообще не должен нуждаться в моём отце. Вот только должен и нуждаюсь.
Мне очень нужен мой папа.
Мы с моими братьями толком не общаемся, если не считать Рена, который посочувствует проблемам с женщинами, но не особо поможет. Он как слон в посудной лавке, когда дело касается дам. Раньше Эйден поддерживал меня в этом плане, но он прекрасно понимает, как будет лучше, и в последние несколько дней держится на расстоянии, видя, что весь этот бардак начался из-за того, что он подрабатывал чёртовым сводником.
Я высаживаю Уиллу у её дома и смотрю, как она медленно идёт по тротуару. Она поворачивается и устало машет мне рукой, после чего заходит внутрь и закрывает дверь за собой. Я сбит с толку, терзаюсь, волнуюсь, что ранил её чувства, ужасно боюсь, что она одурачила меня, и чувствую, как последняя эмоциональная опора подо мной рушится. Я вытаскиваю телефон и пишу папе: «У тебя сегодня есть десять минуток для твоего любимого сына, старик?»
Его ответ приходит практически немедленно. «У меня всегда есть десять минут для тебя, Рай. Принеси своему старику сэндвич и чай со льдом. Тогда поговорим, кто тут любимчик».
Глава 13. Уилла
Плейлист: Ira Wolf — Sunscreen
Какого хера только что произошло?
Глаза щиплет от слёз. Я захлопываю за собой дверь, испытывая желание быстренько нарисовать лицо Райдера и покидать в него дротики. После этого зарождается противоположное желание побежать за ним, схватить за более здоровое ухо и затащить в мою постель, где я в качестве наказания буду требовать у него один оргазм за другим.
Когда он сказал «твой мир — это не мой мир», я могла думать лишь о том, насколько сильно он ошибается. Райдер — большая часть моего мира, что одновременно хорошо и плохо. Он мой заклятый враг, мой антагонист, мой провокатор — идеальный момент, чтобы использовать словарный запас книжного магазина — но он не настолько шаблонный или радикальный, чтобы быть просто моим врагом. Он реально друг-враг. Я могу рассчитывать, что он будет впитывать все мои слова, найдёт слабое место и примется дразнить меня за это. Он заметит, когда у меня будет козявка на носу, сфоткает это, просто чтобы поприкалываться, но потом вытрет её голой рукой. Этот парень знает, что я съедаю три порции шведских фрикаделек, и заучил моё расписание тренировок, чтобы донимать меня сообщениями, когда я бегу со всех ног, опаздывая на пару.