«Тебе нравится моя борода. Признай это».
«Совсем, совсем не нравится».
«Это отличительная черта».
«Это омерзительная черта».
«Я оскорблён до глубины души».
«Для этого надо иметь душу, Бугай».
«Ты же в курсе, что Бугай — это не оскорбление?
Ты говоришь мне, что я воплощение бородатой сексуальности.
Что я чертовски накачанный, и моя мужественная
фланелевая рубашка вот-вот затрещит по швам».
«Я сейчас сосредоточусь на том, чтобы
разнести в пух и прах кое-каких женщин на футбольном поле.
Потом вернусь домой и сбрею это уродство с твоего лица».
«Вот только притронься к моей лицевой растительности, женщина,
и клянусь, несколько дней сидеть не сможешь».
Мои глаза широко распахиваются, брови взлетают вверх, и я роняю телефон. Между ног у меня так и пульсирует. Мои соски превратились в напряжённые вершинки, пронизывающие майку.
Руни усмехается в свой кофе.
— С Райдером разговариваешь?
— Хм? — наконец, я смотрю в её сторону и скрещиваю руки поверх пульсирующей груди. — Что? Нет. Да. Я в порядке. В душ пойду.
Она всё ещё ржёт, когда я встаю под ледяные струи.
Глава 16. Райдер
Плейлист: Dermot Kennedy — A closeness
Теперь я помню, почему я ненавижу праздники. Ну, по крайней мере, с тех пор, как мой слух оказался похерен.
Чистый, неразбавленный хаос.
Чтобы уменьшить страдания моих ушей, слуховой аппарат, само собой, снят, но это означает, что меня часто застают врасплох налетающие тела и движение. Вчерашний день не был ужасен. Мы относительно мирно поели, а потом пошли в долгий поход, который оказался умиротворяющим и целительным для моей психики после всей этой шумихи, но заставил меня ещё сильнее скучать по дому.
Но сегодня мы все в гостиной, расположились на поразительно огромном диване, который мама заказала на какой-то фабрике для семей со слишком большим количеством детей. Он с лёгкостью вмещает двадцать человек. И это хорошо, поскольку мои братья и сестры, их спутники жизни, два папиных брата, их жены и дети все в гостиной и готовятся смотреть матч Уиллы.
Ну типа, они не думают об этом матче в таком плане. Для них это всего лишь тот факт, что женская команда КУЛА вышла в четвертьфинал. Мы в семье очень любим футбол, и пусть не все учились в Калифорнийском университете, сложно не гордиться женской командой нашего штата.
Я сижу на том конце дивана, что ближе всего к гигантскому плоскоэкранному телевизору, закреплённому над камином. Я сижу нарочно спиной ко всем. Язык моего тела ясно говорит то, что не сообщает тело: не говорите со мной, не трогайте меня, дайте посмотреть игру.
Рен уехал на серию игр (у него матч сегодня попозже), но он как будто знает, что сейчас я хочу, чтобы меня оставили в покое. И естественно, он начинает меня донимать.
Мой телефон вибрирует от его сообщения. «Твоя леди выглядит готовой надирать задницы».
Я позволяю себе издать стон, не разжимая губ. После встречи с Уиллой такое случается всё чаще и чаще.
«Она не моя леди», — пишу я в ответ.
«Но это ведь она, верно? Та, что с косичкой? Форвард, которая забивает все голы? Хм. По описанию похоже на меня. Впечатляющий форвард. Машина по забиванию голов. Если она для тебя ничто, может, мне стоит пригласить её на свидание».
Я печатаю в ответ: «Она для меня не ничто. Она МОЙ друг, и она недоступна».
Я буквально вижу его чёртову раздражающую ухмылку. Он лежит, его массажируют, обкладывают льдом и крепят специальные тейпы перед игрой, а он улыбается своей всезнающей ухмылкой. «Мы слишком взрослые, чтобы вот так забивать девчонок. Или ты встречаешься с ней, или она свободна для всех».
Я чертовски близок к тому, чтобы смять телефон в кулаке, но всё же просто убираю его в карман и игнорирую подколки Рена. Помимо Уиллы, он лучше всех знает, как задеть меня за живое.
Уилла и её команда рассеиваются из кучки, и я вижу, как её компактное тело пересекает поле к центральному кругу. Я отсюда чувствую её нервозность, а может, я просто помню, каково это. Как сжимается твоё нутро, как конечности слегка вибрируют, пока ты встряхиваешь их, и адреналин активизирует твоё тело. Звон в ушах, слепящие огни стадиона.