— Райдер? — мама наблюдает за мной, склонив голову набок.
— Это твой дом, мам. Твоё решение. Но я бы не ожидал, что они согласятся. Уилла сердится на меня.
Мама потягивает кофе и подтаскивает стул к своей стороне стола, затем со вздохом присаживается.
— Почему?
— Она говорит, что я не был честен, многое от неё скрывал, но и она тоже скрывала. Мы оба вели одну и ту же игру…
Рен смеётся.
— Где вы притворялись, будто ненавидите друг друга, но на деле вам только и хотелось, что…
Я зажимаю его рот ладонью и приподнимаю брови, указывая на маму. Мама улыбается и отпивает кофе. Когда я убедился, что Рен не продолжит свою мысль, я опускаю руку.
— Мы какое-то время играли с огнём. Думаю, что Уилле не нравится ощущение, будто она обожглась, а я нет.
Мама кивает и опускает свою чашку.
— Но ты тоже обжёгся, так? Может, ты даже обжёгся сильнее всех?
Её глаза понимающе удерживают мой взгляд. Сложно думать и совершенно невозможно сказать о том, как незаметно изменились мои чувства к Уилле.
— Она этого не знает.
— Узнает, если ты ей скажешь, — мягко говорит мама.
Я тереблю салфетку.
— Я не уверен, что она хочет это слышать.
Глаза моих братьев сверлят меня с обеих сторон, когда они понимают, о чём мы говорим. Мама тянется к моей руке и сжимает ладонь.
— Будь храбрым, älskling, и дай ей шанс. Думаю, если ты этого не сделаешь, то долго будешь жалеть.
Кивнув, я выдавливаю улыбку. Мамина идея хороша в теории. Но она не знает Уиллу. Она не знает всё, чему я противостою.
— Спасибо, мам. Я подумаю об этом.
Мой телефон вибрирует. Пусть её зрение действительно ухудшилось, Джой познала искусство голосового набора сообщений. Разблокировав экран, я читаю:
«Сегодня визит Дарси в Лонгборн. Тащи сюда свою задницу и прочитай мне моё "и жили они долго и счастливо".»
Из моей груди вырывается смешок, который я не в силах сдержать.
«К вашим услугам, миледи».
«Не то столетие, оруженосец».
— Как с вами непросто, — бормочу я.
— Что? — переспрашивает мама.
Встав, я убираю телефон в карман пижамных штанов.
— Прости, ничего, — обойдя стол, я целую маму в щёку. — Спасибо за завтрак. Я скоро вернусь.
— Не задерживайся долго! — кричит мама мне вслед. — Мне нужна помощь с julskinka.
— Не буду, обещаю.
Взбежав в свою комнату, я переодеваюсь в джинсы и фланелевую рубашку. Шутки Уиллы про это эхом отдаются в моей голове, пока я застёгиваю свою рубашку. Она может дразниться сколько угодно, но ношение фланелевых рубашек — это как ношение общественно приемлемого одеялка. Осуждайте сколько хотите, но мне нравится чувствовать себя в комфорте и успокоении.
Спустившись вниз, я огибаю перила и иду по коридору к комнате Джой. Дважды постучав, я жду её голоса.
— Входите, — драматично отзывается она.
Входя, я улыбаюсь, потому что не могу сдержаться. Мне нравится Джой. Она острячка, как и Уилла, её остроты весёлые и лишь немного подкалывающие. В отличие от Уиллы, она невероятно прямолинейна, но и я сам такой, так что всё отлично складывается. А ещё у неё очень острый ум. Каждый раз, когда я читаю для неё, Джой объясняет культурный контекст «Гордости и Предубеждения», о котором я вообще не знал, и рассказывает забавные байки, когда что-то в истории вызывает у неё воспоминания. Я вижу, почему Уилла так сильно её любит… не то чтобы она не любила её за сам тот факт, что Джой её мать. Но с Джой Саттер здорово проводить время.
— Ты опять смотришь на меня этим взглядом, — она слегка ёрзает на кровати и тяжело вздыхает.
— Неправда, — садясь, я беру «Гордость и Предубеждение». Открыв книгу, я хмурюсь. — Мы тут и остановились два дня назад.
— Вчера Уилла слишком устала, чтобы читать. Она просто свернулась калачиком на моей постели и вырубилась.
Устала, как же. Уилла была в раздрае, как всегда. Чувство вины ударяет по мне как пинок в живот.
— Это не твоя вина, Лесоруб. Уилла — это минное поле эмоций, и надо отдать ей должное, на то есть хорошая причина, — Джой вздыхает и приподнимает кровать. — У Уиллы никогда не было папы. Она росла, мотаясь по всей стране из-за моей карьеры в армии. Единственными константами в её жизни был футбольный мяч у её ног да её мать, свистящая с трибун.
Джой втягивает прерывистый вдох, выдавая редкие эмоции.
— И одну из этих вещей она вот-вот потеряет.
Я рефлекторно сжимаю её ладонь. Между нами воцаряется молчание, пока я изучаю её глаза.
— Она это знает?
Она качает головой.