Он только покачал головой, но не ответил. Некоторое время мы сидели в тишине. Потом он посмотрел на меня и поседел. «Варшавски, я не знаю гдеЭнни. И я не хочу знать. Но я хочу, чтобы ты ее нашел. И когда вы это сделаете, просто дайте мне знать, все ли с ней в порядке. Вот еще пятьсот долларов, чтобы продержаться на целую неделю. Приходи ко мне, когда кончится ». Это не было формальным извинением, но я принял его и ушел.
Я остановился в Бар-БК Барб пообедать и позвонил на автоответчик. В «Аяксе» было сообщение от Ральфа Деверо; Встретимся ли я с ним сегодня в 7:30 у Колесного колеса. Я позвонил ему и спросил, узнал ли он что-нибудь о работе Питера Тейера.
«Послушай, - сказал он, - ты скажешь мне свое имя? Как, черт возьми, я могу продолжать называть кого-то «ВИ»? »
«Британцы делают это постоянно. Что вы узнали? "
"Ничего такого. Я не ищу - нечего найти. Этот парень не работал над деликатными вещами. А знаете почему - В.И.? Потому что страховые компании не занимаются деликатными вещами. Наш продукт, то, как мы его производим, и сколько мы за него взимаем, регулируются только шестьюдесятью семью государственными и федеральными агентствами ».
«Ральф, меня зовут Виктория; мои друзья зовут меня Вик. Никогда не Вики. Я знаю, что страхование не является для вас особо чувствительным бизнесом, но оно предлагает множество прекрасных возможностей для хищений ».
Беременная тишина. «Нет, - наконец сказал он, - по крайней мере, не здесь. Мы не несем ответственности за подписание чеков или авторизацию ».
Я подумал об этом. «Вы знаете, занимается ли Аякс пенсионными деньгами ножовщиков?»
«Ножи-измельчители?» - повторил он. «Какую земную связь эта группа хулиганов имеет с Питером Тайером?»
"Я не знаю. Но есть ли у вас их пенсионные деньги? »
"Я сомневаюсь. Это страховая компания, а не тусовка мафии ».
«Ну, не могли бы вы узнать для меня? И не могли бы вы узнать, купят ли они у вас какую-нибудь страховку? »
«Мы продаем все виды страховок, Вик, но не так много, чтобы профсоюз купил бы».
"Почему нет?"
«Послушайте, - сказал он, - это долгая история. Встретимся у колеса телеги в семь тридцать, и я дам вам главу и стих об этом ».
«Хорошо», - согласился я. - Но все равно посмотри на меня. Пожалуйста?"
"Что я стою?"
«Не твое, черт возьми, дело». Я повесил трубку. Я выступал за Ифигению. Моя итальянская мать была предана Виктору Эммануэлю. Эта страсть и ее любовь к опере заставили ее обременить меня безумным именем.
Я выпил фреску и заказал салат от шеф-повара. Я хотел ребрышки и картошку фри, но воспоминания об обвисших руках Милдред остановили меня. Салат мне не особо помог. Я строго выбросил из головы картофель фри и стал размышлять о событиях.
Анита МакГроу позвонила и, как минимум, рассказала отцу об убийстве. Могу поспорить, что она обвинила его в причастности. Эрго, Питер нашелрассказал что-то дурное о Ножахолах и рассказал ей. Вероятно, он узнал об этом в «Аяксе», но, возможно, в банке. Мне понравилась идея пенсий. Пенсионный фонд «Лояльный альянс» получил широкую огласку из-за того, как они распоряжались или неправильно обращались с пенсионными деньгами, полученными от ножа точильщика, но двадцать миллионов или около того можно было легко уволить в большом банке или страховой компании. А пенсионные деньги давали столько простора для мошенничества.
Почему МакГроу спустился в квартиру? Ну, во-первых, он знал, какой позорный секрет раскрыл Тайер. Он боялся, что Анита, вероятно, была замешана в этом - молодые любовники мало что скрывают от себя. И если она позвонила, потому что нашла своего парня с дырой в голове, Макгроу, вероятно, подумал, что она будет следующей, дочерью или без дочери. Поэтому он поехал в Гайд-парк, боясь, что найдет и ее мертвое тело. Вместо этого она исчезла. Все идет нормально.
Теперь, если бы я мог найти Аниту, я бы знал секрет. Или, если бы я нашел секрет, я мог бы предать его гласности, что сняло бы жар с девушки и, возможно, убедило бы ее вернуться. Это звучало хорошо.
А что насчет Тайера? Почему Макгроу использовал свою карточку и почему это так его расстроило? Просто принцип? Я должен поговорить с ним наедине.
Я оплатил счет и вернулся в Гайд-парк. Отделение политологии колледжа находилось на четвертом этаже одного из старых зданий кампуса. Жарким летним днем коридоры были пусты.Через окна на лестничной клетке я мог видеть кучки студентов, лежащих на траве, кто-то читает, кто-то спит. Несколько энергичных мальчиков играли во фрисби. Ирландский сеттер метался вокруг, пытаясь поймать диск.
Студент ухаживал за партой в кабинете кафедры. На вид ему было лет семнадцать, его длинные светлые волосы свисали на лоб, но не было бороды - он еще не был готов ее отрастить. На нем была футболка с дырой под левой рукой, и он сидел, сгорбившись, над книгой. Он неохотно поднял глаза, когда я поздоровался, но держал книгу открытой у себя на коленях.