И все…и больше ни слова, только его рваное дыхание, сильные руки, обжигающие прикосновениями, и сердце, грохочущее под твердыми мышцами. Только он сам, такой большой и злой.
Злой? Почему?
Ответ прилетел незамедлительно.
— Женька! — голос мужа отрезвил, больно ударив об асфальт реальности.
— Отпусти, — прошептала, упершись ладонями в широкую грудь Стаса.
Он послушно разжал руки, позволяя мне отступить на шаг и обернуться.
Сергей замер у распахнутых ворот и смотрел на меня со Стасом диким и горящим взглядом. Черт бы тебя побрал, Райский, с твоим иррациональным желанием подложить меня под другого.
— Что, Ева, муж дал зеленый свет? — насмешливый голос Стаса прошелся по оголенным нервам. Тем самым, которые он еще накануне выдрал из меня, да так и оставил не заизолированными.
Нет, Стас, на чувства мой муж никогда не даст зелёный свет. Потому что то, что я чувствую к тебе — не просто похоть. И Сергей чувствовал, не отпускал, только я уже все решила.
— А тебе не плевать? — развернувшись к нему лицом, отчетливо понимая, что оставляю за спиной всю свою жизнь. И что впереди – неизвестно. Да и гадать себе дороже. — Или так скучно, а, Беляев? Инстинкт охотника больше не возбуждает?
Его и без того темные глаза стали чернее ночи в один удар сердца, а рот исказил дикий оскал. Инстинкт охотника? Куда там…
Передо мной стоял самый настоящий хищник, одним движением разрывающий любого охотника в лохмотья. И сейчас его целью была я.
— Что ты, Бабочка, — понизив голос, промурлыкал он, только в каждом его слове слышалась неприкрытая угроза, — просто подумал, что ты обиделась на мой подарок.
Ещё как, до сих пор саднило внутри, только не сейчас в этом признаваться.
— Вот еще! — фыркнула, поддерживая игру и дрожа от с трудом сдерживаемых слез. — Просто пожалела тебя, дурака. Небось последние карманные деньги выложил, а?
И с удовольствием отметила выгнутую в немом удивлении некогда пробитую пирсингом бровь.
— Прости, вернуть не смогу, — вздохнула, словно и правда сожалела о тех проклятых бумажках. Все из-за них, даже этот глупый разговор. — Так что придется тебе снова раскошелиться, Беляев. Я...
Так и не договорила, обескураженная его тихим, но таким искренним и проникновенным смехом.
— Блядь, Бабочка, — отсмеявшись, проговорил он, — с тобой не соскучишься. Но так даже веселее.
— Что ж, Беляев, тогда развлечемся вдвоем, — парировала, не отводя взгляда, утопая как в трясине в его глазах, на дне которых рос и ширился его персональный космос. Господи, помоги…
— Это будет незабываемо, — хохотнул он, делая приглашающий жест в сторону своего черного монстра.
Глава 8.
В салоне джипа пахло зимой: сухим морозом и вьюгой. Настолько неожиданно, что я опешила, уставившись на севшего в водительское кресло Стаса. Я была уверена, что салон пропитан запахом своего хозяина и я готовилась дышать им, как спасительным кислородом, или, наоборот, задохнуться, потому что слишком много стало Стаса в моей жизни за одни сутки.
Стас перехватил мой взгляд, в одну секунду раскусив причину моей растерянности. Пальцами щелкнул по маленькому бочонку на красном шнурке, что болтался за зеркалом заднего вида.
— Милка поцепила. Сказала, что рядом со мной только одно желание – раздеться побыстрее. А это, — снова щелкнул своими невозможно красивыми пальцами по освежителю воздуха, — отрезвляет.
И вопросительно выгнул бровь, словно ожидая подтверждения словам своей племянницы.
А я смотрела на его пальцы, обхватившие руль. Длинные, идеальные.
И снова перед глазами эти самые пальцы, перебирающие черно-белые клавиши пианино. В ушах – музыка тихими переливами, болью по венам в самое сердце, сжимая то в крохотную точку за шаг до взрыва, что станет ярче сверхновой, мощнее, разрушительнее. А на коже его прикосновения.
Прикрыла глаза, вспоминая, как однажды он застукал меня за подслушиванием, потерявшуюся в его музыке. Поймал за руку, увлек за собой к пианино, а я не умею играть. Всегда мечтала научиться, но, видимо, Бог не дает слишком много. Меня он и без того одарил без меры. Стасу было плевать на мои заморочки. Он просто усадил меня перед собой, спиной к своей груди, положил свои пальцы поверх моих и…заиграл…нашими скрещенными пальцами, положив подбородок мне на плечо…
— Снова витаешь в облаках, Бабочка? — насмешливый голос вытряхнул из прошлого.
— Вспоминаю, — ответила скорее машинально и тут же ощутила на себе черное пламя мужского взгляда. Оно лизнуло кожу, распалило румянец, сбило с ритма сердце, и пульс порвал артерии.