— Любопытно, что?
Покачала головой, мысленно пнув себя за неосмотрительность. Впрочем, я всегда была такой с ним. Предельно честной с обнаженной душой. И он бессовестно этим пользовался.
Как и в тот день, когда мы играли в четыре руки, став продолжением друг друга, спаявшись каждым атомом, разделив на двоих одно дыхание. Он приучил меня к себе, наплевав на мои жалкие попытки противиться нашему притяжению. И целовал затылок, шею, прикусывая каждый позвонок; прожигал дыры горячим дыханием, оставляя в душе незаживающие раны. И я позволяла ему эти ласки, даже когда он не просил.
А он умел и просить. Просто прикоснуться. Просто дать себе передышку, ненадолго укротить своих…наших демонов этими прикосновениями.
Щека к щеке. Кожа к коже.
И никогда больше, потому что где-то на подкорке я не забывала, какая пропасть лежит между нами.
Он мой ученик.
Несовершеннолетний мальчишка, которому захотелось новых ощущений.
И я…
Педагог с безукоризненной репутацией. Замужняя женщина и мать девятилетнего сына.
Тогда я безрассудно желала этого несносного мальчишку для себя. В свою постель, в свою жизнь. И эта жажда не иссякла даже спустя годы. Только сейчас у меня появился шанс подарить себе маленькую иллюзию сбывшейся мечты.
Вернее купить...
— У меня к тебе предложение, — выдохнула, заталкивая поглубже непрошенные воспоминания.
В бездну все! В бездонную, как сощуренные глаза Стаса. И в них снова воронки черных дыр, утягивающие без шанса на спасение.
— Ну давай, Бабочка, жги, — откинулся на спинку сидения, запрокинул голову и прикрыл глаза. А я лишь сейчас заметила ссадину на его скуле, как от смазанного удара. Мысленно отметила, что он долго не может принять удобную позу и слегка морщится, покручивая плечом. И это вовсе не последствия моей ночной истерики, хотя и следы моих ногтей, хоть и посветлели, но ещё не сошли.
— Тебя били? — на изломе дыхания, потому что легкие сжались до размера бусины, ссохшиеся без кислорода, которого снова не стало. И страх почесал затылок своей костлявой лапой.
— Херня, — усмехнулся уголком губ, — не забивай себе голову, Ева.
Не забивать себе голову? Волна негодования окатила снежным ветром, заставляя дышать часто-часто. Не забивать себе голову…вот что он обо мне думал. Не верил, что я могу о нем волноваться? Пусть так. Пусть не верит. Плевать. В конце концов, я здесь лишь с одной целью – спасти свою семью.
— Ладно, как скажешь, — сглотнула и облизала внезапно пересохшие губы.
— Вода в бардачке, — бросил устало. — И давай уже свое предложение, я заебался ждать, Бабочка.
Фыркнула его прозорливости. Он даже с закрытыми глазами видел каждый мой жест. Еще один выдох.
— Полтора миллиона в обмен на меня.
Ох, стоило произнести эту фразу, чтобы увидеть, как перекосилось лицо Стаса. Боль пополам с…нет, не изумлением, это слишком банально для Стаса Беляева.
В это мгновение он выглядел человеком с петлей на шее, у которого вытолкнули из-под ног стул, а он искренне не понимает, как попал в такую нелепую ситуацию, ведь умирать не собирался совершенно точно.
И это совершенно обескураживало, потому что я ожидала любой реакции, но не этого. Совсем не этого.
— Охуеть так предложение, — с силой вытолкнул из себя. — Прям руки и сердца, блядь.
И со всей дури рукой саданул по рулю. Машина отозвалась громким сигналом, а Стас выматерился от боли, явно прострелившей руку. Я дернулась к нему, но застыла на месте, пригвожденная к креслу его злостью.
— Муженька своего хочешь спасти, да?
Я лишь плечами пожала. Не знала, что отвечать. Он был прав: да, я хотела спасти Сергея, потому что я прожила с ним двадцать лет, которые так просто не выбросишь на помойку. А еще я боялась за Даньку. Если эти сволочи тронули меня, то кто им помешает добраться и до сына. Я не могла этого допустить. И если ради безопасности сына я должна буду стать секс-игрушкой Беляева – плевать. Ради сына я пойду на все.
— А где гарантия, Ева, что завтра он не наделает новых долгов?
— Ты моя гарантия, Стас. Моя и Даньки.
Он не ответил, только крепче сжал руль и сильнее стиснул зубы. И по скулам загуляли желваки, а пальцы выстукивали по оплетке причудливый ритм, приковывая взгляд. Но я старалась не смотреть на них, потому что знала – накроет опять прошлым. И не факт, что я смогу выбраться из воспоминаний без потерь. А Стас молчал.
Ну же, Стас, ответь хоть что-нибудь, иначе я сойду с ума.
— Зачем? — только один вопрос, едва слышно, на выдохе.
— Мне страшно, Стас, — не стала лукавить.