— Сладкая девочка!.. Мне так приятно видеть, что ты испытываешь наслаждение.
Она хотела что-то сказать, но у нее стеснилось дыхание, поскольку она ощутила, что ласки Бича стали еще интенсивней. Его пальцы погрузились в глубину. Ощутить его в себе, хотя бы в такой незначительной степени — это было ни с чем не сравнимое чувство. Бисеринки пота выступили на ее теле, кожа покраснела и стала еще более чувствительной.
Но не было ничего чувствительнее горячей плоти, которую все разнообразнее ласкала мужская рука. Сладостные ощущения распространялись вширь и вглубь, проникали во все уголки тела, усиливались, росли, и неукротимое желание заставляло ее выгибаться и трепетать.
Шеннон стонала, приподнимала бедра, словно умоляя Бича еще глубже погрузиться в ее лоно.
Но ласки Бича, наоборот, стали потихоньку слабеть.
— Еще не время, — хрипло сказал он. — Ты еще не готова. Ты еще напряжена, сладкая девочка. А я не такой неумеха, как твой бывший муж. Мы подойдем к цели не спеша. Вот таким образом…
Шеннон застонала снова, ощутив давление на пылающую плоть и испытав сладостные ощущения, которые все возрастали и обещали достигнуть такой же кульминации, какую однажды уже подарили ей руки Бича. Она уже была близка к достижению сладостного пика, когда почувствовала, что рука покидает ее лоно, оставляя разочарованной и недоумевающей. Впрочем, через несколько минут рука снова вернулась к ноющей плоти, возобновив горячую ласку, обещая блаженство и даря муки ожидания.
Шеннон горячечно металась, умоляя его положить конец мукам. Бич закрыл глаза, спасаясь от пота, который выступил по всему телу. Казалось, это было выше его сил — видеть женскую наготу, касаться возбужденной плоти, слышать мольбы Шеннон — и не овладеть ею.
— Держись, сладкая девочка, — прохрипел он. — Еще немного. Еще чуть-чуть поглубже — и…
Бич оборвал фразу на полуслове, словно его ударили топором. Он уставился на Шеннон, в нем боролись гнев и изумление.
— Ты девственница.
Шеннон молча смотрела на Бича, явно не понимая, что явилось причиной его гнева.
Бич вскочил на ноги и встал перед Шеннон.
— Наивная, говоришь? Как бы не так! — выкрикнул он. — Ха! Ты такая наивная, как лиса, маленькая вдовушка! Ты решила, что я подарю тебе обручальное кольцо, если ты завлечешь меня и вынудишь лишить тебя девственности!..
Ошеломленная, дрожащая Шеннон поняла лишь одно: кульминации, которая была ей так необходима, не бывать. Ей хотелось зарыдать, застонать и броситься на Бича, но не хватало воздуха.
А Бич… Никогда еще за всю свою бродячую жизнь он не приходил в такое бешенство.
— Что за странный брак у тебя с этим старым охотником за людьми? — свирепо спросил Бич.
— Не понимаю, — дрожащим голосом сказала Шеннон.
— Черта с два ты не понимаешь! Молчаливый Джон был никудышным золотоискателем, но никто лучше него не мог выследить человека и убить его.
В широко раскрытых глазах Шеннон читалось смятение.
— Он никогда не говорил…
— Черт побери! — перебил ее Бич. — Он ничего не говорил! Молчаливый Джон. Молчащий, как могильная плита. Некоторые так и называли его: Джон Могильная Плита. Это прозвище он тоже заслужил.
Бич скользнул взглядом по лежавшей Шеннон. Она внезапно осознала, что лежит нагая перед рассерженным мужчиной, и почувствовала прилив стыда. Она нащупала рубашку, натянула ее и дрожащими пальцами застегнула пуговицы.
— В жилах этого человека, должно быть, текла ледяная вода вместо крови, — сквозь зубы процедил Бич, наблюдая за тем, как дивной красоты груди исчезают под льняной, выношенной материей. — Он владел тобой целых семь лет и почти не тронул тебя!
— Он вообще не трогал меня!
— Вообще не трогал? — Бич принужденно рассмеялся, не веря сказанному. — Даже такой старый киллер, как он, не может не испытать удовольствия, когда начнет тебя раздевать и…
— Молчаливый Джон — мой двоюродный дедушка! — перебила его Шеннон. — Он никогда меня не трогал! Не прикасался вообще! Он даже не пожал мне руки, когда я принесла своего первого оленя… Не дернул ни разу за косу, когда проходил мимо меня!.. Не погладил по голове, когда я научилась печь бисквиты так, как это нравилось ему!.. Никто не ласкал меня с тех пор, как умерла моя мама!
Говоря это, Шеннон потянула к себе одно из одеял Бича и прикрыла наготу бедер.
— А потом появился ты со своими горящими, голодными глазами, с улыбкой падшего ангела и ласковыми руками, — шепотом закончила Шеннон.
Она закрыла глаза, чтобы не видеть лица Бича, на котором ясно читались гнев и презрение.
— Почему ты не сказала, что ты девушка? — более спокойным тоном спросил Бич.
— Я говорила.
— Чушь!
— Пошел бы ты к черту, перекати-поле! И побыстрее!
Бич посмотрел на девушку, которая лежала перед ним в кое-как застегнутой рубашке, наспех прикрыв концом одеяла бедра. В эту минуту она никак не была похожа на пылкую искусительницу. Она не просила его губ, его рук, его объятий.
Бич со свистом втянул в легкие воздух и призвал на помощь все свое самообладание. Похоже, Шеннон не понимала, что она теряет.
Но он-то это понимал!
— Когда ты мне говорила, что ты девушка? — спросил Бич.
— Когда мы рассуждали о том, что у меня не может быть ребенка.
Он на некоторое время задумался, затем, нахмурившись, покачал головой.
— Разговора о твоей девственности не было, — заявил он.
Сапфировые глаза у Шеннон выразительно и холодно сверкнули.
— Я спросила, откуда у тебя уверенность, что после тебя не осталось детей, — отчеканила она. — Ты сказал, что ведь Молчаливый Джон знает, как не сделать меня беременной. А Молчаливый Джон…
— …никогда не дотрагивался до тебя, — закончил фразу Бич, внезапно все поняв и до конца поверив Шеннон. — Господи, тебя ведь и в самом деле никто не трогал.
— Аллилуйя! — в голосе Шеннон прозвучали саркастические нотки. — Если что-то повторять достаточно часто, то даже сероглазый бродяга и странник это поймет.
Бич открыл было рот, но тут же закрыл его и уставился на девственную вдову.
— Господи! — пробормотал он наконец. — Я… — он тряхнул головой, словно только что вынырнул из воды. — Мне и в голову не приходило, что Молчаливый Джон и ты никогда не были мужем и женой.
— А ты думаешь, мне могло прийти в голову, что ты не поймешь, почему я не забеременела? — парировала Шеннон.
— Господи, такое целомудрие!..
Гнев Шеннон мало-помалу улетучился, когда она увидела, в каком шоке был Бич. На смену гневу пришла усталость, причем такая, что ей вдруг захотелось положить голову на колени и заплакать. Слишком много было всего сразу в этот день: появление гризли, страх за Бича, его гнев из-за того, что она прибежала на помощь, вызывающие головокружение ласки Бича — и новый приступ его гнева.
— Шеннон…
— Что?
— Как ты думаешь, что случится после того, если я по-настоящему трону тебя?
— Что я думаю? Ты спрашиваешь, что я думаю?! Вечный бродяга и странник! Когда ты касаешься меня, я теряю способность думать.
— Ты не собиралась заманить меня в сети женитьбы?
Шеннон подняла голову. После схватки с гризли и за время любовных ласк косы ее расплелись, и сейчас длинные, темно-каштановые волосы рассыпались у нее на груди. Потемневшими глазами она посмотрела на Бича.
— С какой стати? — горячо спросила она. — Какой прок от мужчины, который делает тебе ребенка и уходит бродить по свету, а возвращается лишь для того, чтобы сделать еще одного младенца!
— Я не собирался делать тебя беременной и затем бросать тебя, — возразил Бич. — Ты достаточно хорошо меня знаешь, чтобы согласиться с этим.
Шеннон неохотно кивнула:
— Ты не похож на человека, который бежит от ответственности.
— Ты на это и рассчитываешь? Хочешь забеременеть, чтобы я не уехал?
Шеннон почувствовала, что от этих слов Бича гнев вновь охватывает ее, но она была слишком усталой, чтобы дать ему выход.