Она почувствовала, что Рено наступил ей под столом на ногу, и оборвала фразу.
— Бич понимает, что ведет себя неразумно, — вступил в разговор Рено. — Поэтому он так и раздражается. Если он хочет подраться, я к его услугам.
— О мужчины! — пробормотала себе под нос Ева.
Вздохнув, решила попробовать зайти с другой стороны.
— Почему бы тебе не поделиться с ней золотом из испанского рудника? — спросила Ева. — Ведь ты едва прикоснулся к нему.
— А ты бы на ее месте приняла его? — опережая Бича, обратился к Еве Рено.
— Нет. Но я любила человека, который был без ума от золота.
— Она вовсе меня не любит! — запальчиво перебил его Бич.
— Это она сама говорит? — поинтересовалась Ева. — Или ты надеешься, что это так?
— Она не видела в жизни никого, кроме престарелого охотника со зловещей репутацией, неотесанной отшельницы по имени Чероки, да еще нескольких хамоватых золотоискателей, поведение которых мало чем отличается от поведения самцов-оленей во время течки, — аргументировал свою мысль Бич. — Конечно, при таком окружении первый же мужчина, который обращается с ней как обыкновенный порядочный человек, кажется ей каким-то особенным.
— Другими словами, она любит тебя, — подытожила Ева. — Ты же не любишь Шеннон, ты просто печешься о ее безопасности. Она не желает быть наемной прислугой у кого бы то ни было. Ты не хочешь, чтобы она жила одна в долине Эго и не хочешь, чтобы кто-либо женился на ней, в том числе и ты сам. По этой причине ты решил нарыть достаточное количество золота на ее золотоносных участках, чтобы избавиться от угрызений совести, когда снова отправишься бродить по свету. Я правильно все изложила?
Веки Бича еле заметно дрогнули. Рено попробовал урезонить жену:
— Ева…
— Если бы ты была мужчиной, — начал Бич, стараясь говорить как можно более будничным тоном.
— Если бы я была мужчиной, ты бы ответил мне с помощью кулаков, — сказала Ева. — Вот для этого Господь Бог и создал женщин: чтобы мужчины думали так же хорошо, как они умеют драться.
По выражению лица Бича можно было понять, что он предпочел бы второе.
Ева встала, подошла к сидевшему с постной физиономией Бичу и провела рукой по густым светло-русым волосам, которые были совсем непохожи на волосы мужа.
— Я люблю тебя, Бич, — тихо проговорила Ева. — Тебя, Калеба и Виллоу, Вулфа и Джесси. Ты член моей семьи, которой у меня не было в детстве и о которой я всегда мечтала… Позлись на меня, если это тебе поможет. Но пойми, что я очень хочу помочь тебе. У меня сердце кровью обливается сейчас, когда я вижу, какой ты несчастный.
Бич зажмурился, чувствуя, как задрожали у него руки. Он с силой сжал края стола, затем постепенно ослабил пальцы, открыл глаза и посмотрел на Еву. На лице его появилась улыбка, но она показалась Еве такой печальной, что к ее глазам подступили слезы.
— Ты совсем как Вилли, — тихо сказал Бич. — Как лучик солнечного света. Я не могу долго на тебя злиться.
Ева дотронулась рукой до щеки Бича и тоже улыбнулась.
— Что влечет тебя в столь любимые тобой далекие страны?
— Это трудно выразить словами…
— А ты попробуй.
Бич провел пальцами по шевелюре, затем дотронулся до витков кнута на своем плече. Этот жест, а также прищуренные глаза и появившаяся складка у рта выдали его волнение.
— Это потрясает, — сказал он наконец.
— Что именно? — не унималась Ева. — Новая страна? Новые языки? Новые города? Или новые женщины?
Насупившись, Бич стал рассеянно перебирать витки кнута.
— Дело не в женщинах, — заговорил после паузы Бич. — Да, есть очень даже симпатичные, это верно. Иногда очень экзотичные и чертовски пикантные. Но Шеннон мне милее любой из девчонок, которых я видел за морями. Такая красота, как у нее, не приедается. Чем больше я смотрю на нее, тем красивее она кажется.
Черные брови у Рено поползли вверх, тем не менее он не проронил ни слова. Если бы он сейчас сказал, что то же самое он испытывает к Еве, это лишь еще больше разволновало бы Бича.
— Языки — это действительно страшно интересно, — помолчав, добавил Бич. — Конечно, в китайском языке сам черт ногу сломит. А вот португальский — совсем другое дело. Потомки португальцев осели во многих отдаленных портах, и с английским и португальским языком можно вполне хорошо себя чувствовать во многих странах Азии, особенно если не удаляться от портов и моря. — Португальский и испанский хоть и отличаются, но имеют немало сходства. Просто нужно понять как по-разному произносить похожие друг на друга слова. С испанским можно объездить Южную Америку и Мексику.
Рено спокойно слушал, как брат пытается разобраться в причинах своей страсти к странствиям.
Ева стояла рядом с Бичом, время от времени касаясь его плеча, побуждая его выговориться и тем самым облегчить душу.
— А города… — начал было Бич и внезапно замолк. Некоторое время он рассеянно перебирал витки хлыста.
— А города… — повторила Ева слова Бича, подталкивая его к продолжению разговора.
Бич еле заметно шевельнул запястьем. Хлыст упал на пол и по-змеиному зашевелился.
— Вначале меня манили в первую очередь города, — возобновил рассказ Бич. — Я прямо-таки не мог на них насмотреться. В каждом городе — оригинальные дома и кварталы, экзотические лица, новые запахи, незнакомые звуки, непривычная пища… Что-то из виденного было хорошим, что-то, наоборот, ужасным, но всегда отличалось от того, что мне было знакомо раньше.
Рено кивнул, демонстрируя всем своим видом, что ему очень интересно.
Ева выжидательно молчала.
— Правда, — продолжал Бич, — с течением времени все эти различия поражали меня все меньше… Но об этом я как-то не задумывался вплоть до этой минуты.
Хлыст его замер, но через минуту снова зазмеился и зашелестел, словно помогая Бичу размышлять.
— А что касается этой страны, — продолжал Бич, — какое разнообразие! Эти равнины, реки… И горы, — совсем разные, совсем непохожие.
— Да, — подхватил Рено. — Я пришел сюда, потому что территория Колорадо — самая живописная и ни с чем не сравнимая страна. Не говоря уже о том, что здесь золота пруд пруди, надо лишь руку приложить.
— А у тебя есть любимое место, — поинтересовалась Ева, — куда бы ты хотел вернуться?
— Я никогда не возвращался на одно и то же место.
— Получается, что ты пока не нашел того, что ищешь? — просто спросила Ева.
Бич собрался было ответить, но промолчал.
Он поднялся и вышел из дома. Вслед за ним по полу, а затем по траве с шелестом змеились витки кнута.
— Что он собирается делать, как ты думаешь? — обратилась Ева к Рено.
— То же самое, что делал всегда, — ответил Рено.
— Странствовать?
— Да.
— Бедная Шеннон!
— Бедный Бич! Во всяком случае, счастливым его не назовешь.
— Это его выбор. Шеннон не вынуждала его к этому.
— Похоже, ты готова все время вдалбливать эту мысль в его упрямую голову.
— Мне хватает одного твердолобого.
— Ты имеешь в виду меня?
Ева бегло улыбнулась, подошла к Рено и взъерошила пальцами его черные как смоль волосы.
— Кого же еще!
Рено притянул к себе Еву и усадил на колени. Некоторое время на кухне слышались звуки поцелуев, высказанные шепотом мольбы и данные шепотом обещания удовлетворить все просьбы, когда оба окажутся одни на просторной кровати.
Когда Бич наконец вернулся в дом, кнут аккуратно лежал у него на плече. В возобновившемся разговоре никто не поминал ни о Шеннон, ни о страсти Бича к путешествиям. Бич позволил говорить только о золоте — где найдено, как найдено, как его добывать. Рено внимательно слушал, пока Бич рассказывал об участке, на котором работал. Разговор затянулся за полночь.
На рассвете тишину нарушил стук копыт. Кто-то на полном скаку приближался к дому.
Буквально через несколько секунд Бич выскочил из задней двери, держа в руке ружье. Он едва успел застегнуть брюки, зато кнут, как и положено, находился у него на плече. У распахнутого окна, прищурив глаза, вглядывался вдаль Рено. Рядом с ним с дробовиком в руках стояла Ева.