— Я не знаю, когда к тебе относиться всерьез, — со вздохом сказала Шеннон. — Ты первый мужчина из тех, кого я знала, кто не помешан на золоте, или на драках, или на…
Было слишком поздно. Бич услужливо подсказал:
— На плотской любви?
Шеннон молча кивнула.
— О, я как раз помешан на ней, — заверил ее Бич.
— Тогда ты демонстрируешь это очень странным способом, — пробормотала Шеннон.
На загорелом лице его появилась широкая улыбка.
— Ага, ты заметила.
— Что?
— А то, что я не тронул тебя после того завтрака два дня назад.
— Почему я должна замечать такие вещи? — холодно спросила Шеннон.
Смех Бича подействовал на нее так же возбуждающе, как и его улыбка.
— Ты все продолжаешь пылать, сладкая девочка?
— Я не знаю, о чем ты говоришь.
— А я знаю… Вот поэтому я и не трогаю тебя.
Шеннон закусила губу:
— А каким же образом я перестану быть такой наивной, если ты не трогаешь меня?
— Очень хороший вопрос… Когда придумаешь ответ, дай мне знать. Я сделаю то же самое.
Она ошеломленно посмотрела на Бича и тут же отвернулась, чтобы не видеть его улыбки.
Красавчик поджидал их вверху у развилки тропы. Еле заметная дорожка вела к участку Шут, который еще не освободился от снега. Другая тропа шла к участку Райфл-Сайт и проходила через луг, который Молчаливый Джон назвал Лугом гризли.
— Направо, Красавчик, — крикнула Шеннон, махнув рукой в правую сторону.
Огромный пес потрусил в указанном направлении.
Шеннон оглянулась посмотреть, какое впечатление произвело на Бича послушание Красавчика. Однако Бич не смотрел в ее сторону. Он смотрел назад, в просвет между деревьями, глаза его были прищурены и напряжены.
— Бич, что там?
Он предостерегающе поднял руку, призывая Шеннон к молчанию.
Она замерла, пытаясь отыскать глазами то, что насторожило Бича, но не различала ничего, кроме деревьев, чуть покачивающихся от ветра, да тени от облаков на серо-зеленых склонах.
Спустя минуту Бич повернулся в седле и взглянул на Шеннон.
— Ничего, — подытожил он. — Должно быть, олень вспугнул птицу. Индейцам нет никакого резона забираться так высоко, а бандиты — народ чертовски ленивый.
— Может, гризли?
— Это меня не удивило бы. Мы едем по звериной тропе. По ней ходят и медведи. Вот когда созревает ягода, тогда они готовы пробираться хоть сквозь пекло, лишь бы добраться до нее.
Шеннон снова оглядела склоны. Ели, пихты и осины росли густо, и за ними ничего не было видно. Впереди лес редел, что говорило о близости к Лугу гризли. Окруженный по краям невысокими кустами и ивами, луг был последним щедрым пастбищем для оленей. После него растительность становилась все более скудной, затем исчезала совсем, и ветер обдувал лишь рыжие голые скалы, возвышающиеся на фоне безоблачного неба.
— Ты заметил какие-нибудь следы присутствия гризли? — поежившись, спросила Шеннон.
— Взгляни направо вон на то дерево.
Шеннон посмотрела туда, куда указал Бич. Кора на дереве была содрана, и ствол в этом месте казался более светлым.
— Ты имеешь в виду это ободранное дерево?
Бич кивнул.
— Но это на высоте не меньше восьми футов от земли, — возразила Шеннон.
— Скорее десяти.
— Тогда какое отношение это имеет к гризли?
— Похоже, Молчаливый Джон не слишком тебя просвещал.
— Это так. Я училась по книгам, которые он привозил… привозит мне время от времени, так что я не докучаю ему вопросами.
— Когда медведь-самец метит свою территорию, — пояснил Бич, — он становится на задние лапы и делает отметку как можно выше.
— Почему?
— Один старый охотник объяснил мне, что он таким образом предупреждает других самцов: если какой-нибудь случайно забредший медведь не дотягивается до этих отметок, то ему лучше всего уйти от сюда восвояси.
Шеннон еще раз взглянула на содранную кору и решила, что лучше не думать о том, каким ростом и какой силой может обладать гризли, оставивший следы клыков на такой высоте.
— Судя по отметинам, — заключил Бич, — на этом участке хозяйничает крупный гризли.
Пальцы Шеннон невольно потянулись к дробовику Потрогав прохладный ствол, она почувствовала себя несколько увереннее. Дробовик был заряжен, и требовалось лишь взвести курок.
— Не бойся, — проговорил, не оборачиваясь, Бич. — Так рано медведи высоко в горы не забредают.
— Возможно… Когда гризли задрал мула, Молчаливый Джон говорил, что медведи — своенравные создания. Как индейцы. У них свои причуды… А самки с детенышами — это сущий кошмар! Если ее только увидишь — беги прочь без оглядки.