Мне снова хищно улыбнулись.
— Эйшетаро Марнинштайн. Боевой маг материи, седьмой курс. — Я поперхнулась воздухом и схватила стакан с кровавым напитком, чтобы скрыть запиванием першения в горле свою нервозность. Я-то думала, что он боенергик. И с чего спрашивается, взяла? — А как твое имя?
— Василиса Д… Василиса Нир — Выкрутилась я — Можно просто Ва… э… Лиса.
Нда. Нда… Выкрутилась, блин. Чуть не ляпнула настоящую фамилию. Идиотка.
— А ее зовут Малиса — ткнула я в сторону блондинки вилкой. — Мы на первом курсе.
Малиса недоуменно смотрела на парня и не могла выдавить ни слова. Такая реакция мне показалась весьма странной.
— Малис, что не так?
Она кивнула на парня и через мгновение ответила.
— Мой танк.
Блондин медленно повернул голову к девушке, очень пристально посмотрел и во все тридцать два улыбнулся.
— Ну, наконец-то. — Выдал он. — И где тебя носило все семь лет?
Оказывается, многие танки обходятся без щитов, и некоторые щиты попадают не в свои команды в силу того, что не все приходят в академию. В данном случае Эйшетаро семь лет учился сражаться без защиты. Интересно как это было? Танки обзаводятся боенергиками только на шестом году обучения. И каждый год им необходимо подтверждать свое право на добычу в очередной игре. Единственное, что менялось, так это тактика игры. На первом курсе — охота ведется весь год только в стенах академии. На втором курсе — охота длится две недели за ее стенами, а если тебя не присваивают — то, у тебя есть право выбрать любого из провалившихся (хреновые перспективы скажу я вам). На третьем курсе — игры становятся масштабными, проводятся отборочные турниры на каком-то полигоне. Причем тут турниры танк против боенергика, и что там особенного, я не стала спрашивать. Четвертый курс — снова кошки мышки до конца года. А вот на пятом курсе — проходят какое-то особенное посвящение, где команда уже подтверждает свое единство. И оставшиеся пять лет они учатся вместе. Да-да. Танки проходят обучение в академии не десять, а пятнадцать лет! Уму не постижимо! Для меня десять лет это что-то жуткое, но вполне приемлемое. В моем мире немногие, но все же, получают два высших образования, но пятнадцать лет?! Интересно, а как Мальдирез понял, что ни одна из нас не является танком?
— А ты значит боемаг материи… — неверно констатировал блондин.
Малиса уже открыла рот, чтобы поправить блондина, но я остановила ее жестом руки.
— А как ты догадался?
Эйшетаро ухмыльнулся.
— Только они испытывают такую жажду при столкновении с добычей. А ты с ходу определила, что здесь есть кто-то близкий по крови. Это удивительно редкое явление, знаешь ли.
— Близкий по крови? То есть эту жажду я испытывала к одному из Ванпайров?
Блондин кивнул.
— На самом деле я боенергик и не имею ни малейшего понятия, как такое могло произойти…
Из рук блондина выпала вилка, рот в попытке что-то сказать чуть приоткрылся, но…
— Вы только посмотрите на это, вроде иномирянка, а все туда же! Эй, а тебе никто не говорил, что парней клеить не хорошо.
Да, это обращение на грубое «Эй» предназначалось мне. Блондинистая девица с короткой стрижкой типа «каре» нависла над нашим столом, сверкая карими глазами. И что-то мне подсказывало, что разговор этот ни к чему хорошему не приведет.
— Ларилиэль, успокойся. Я им помог и попросил составить компанию. Ты же не хотела идти со мной на ужин. — Девица сверкнула на блондина грозным взглядом.
— А с каких это пор ты, дорогой, печешься о первокурсницах?
Блондин скривился.
— Мне не хотелось портить аппетит перед едой, вот и все. А Лиса была готова кого-то растерзать.
Блондинка… Боже, я свихнусь. В общем, змея с короткой стрижкой вновь удостоила меня взглядом.
— Боемаг материи? Интерес-с-сно.
— Нет, она боенергик, как и ты.
— А может кто-нибудь объяснит мне, что такого? — вклинилась я, наконец, в разговор.
Ответом удостоила змея.
— Боемаг материи всегда мужчина, большая редкость, когда способности этого типа проявляются у женщин. — Хм… так вот почему Мальдирез сходу сказал о десяти годах обучения. — А твоя жажда огромная редкость. Хотя иномиряне всегда уроды, тут и удивляться нечему.
— На себя посмотри, гадюка белобрысая — не осталась я в долгу.
— Что, правда глаза колет?
— В твоей правде столько же яда, сколь и в мозгах, нечисть отравленная. — Я звонко шмякнула вилкой о тарелку и встала из-за стола, бросив взгляд на блондина.