– Но я не хочу начинать всё заново, – вздыхаю я. – Я была счастлива, всё было удобно. Я не хочу встречаться с людьми и начинать всё с нуля. Я потеряла свой «хэппи энд», – шмыгаю я носом.
– Нет, – она склоняется над столом, – Саймон дал тебе шанс его найти.
Я задумываюсь над её словами. Да, это больно, и да, я в депрессии, но был ли Саймон всем, чего я хочу, или я просто пыталась убедить себя в этом? Нам ведь было хорошо вместе, разве нет? У нас были отличные друзья, отличная общественная жизнь, отличный секс и любимый дом. У нас было всё это, так почему? Почему он захотел покончить с этим? Я не разговаривала с ним с того дня, как переехала обратно к родителям. Никаких звонков и никаких сообщений. Агент по продаже недвижимости держит меня в курсе по поводу дома, и хотя Мик предлагал Саймону выкупить дом для меня, я этого не хочу. Саймона ничего не заботило, поэтому он никогда не пытался со мной связаться. Он сказал, что всё кончено, и я ушла, чему он, очевидно, оказался рад. Придурок. Под моими солнечными очками на глазах снова начинают появляться слёзы.
– Ох, милая. Я этого не вынесу. Что случилось с моей девочкой, которая знала, что может заполучить кого угодно? – Вздыхает она.
– Кое–кто разбил ей сердце, – шепчу я. Она думает, что я имею в виду Саймона, но Саймон спас меня, в то время как моё сердце было разбито задолго до того, как появился он.
Маме удается уговорить меня на укладку в последний момент, но я отказываюсь от стрижки. Её хорошо знают в маленьком прибережном городке, в котором мы живем, и она со своими друзьями тратит много денег в местных салонах, достаточно для того, чтобы она смогла записаться в последний момент. Она ведет меня в свой салон, к девушке, которая занимается её волосами, Труди. Я обеспокоена, так как причёска моей мамы не сильно изменилась за последние десять лет. Ей нравится этот стиль, и, хотя он ей подходит, его время уже прошло. Она носит длинное, гладкое каре с широкой чёлкой, а я такое не хочу. Однако Труди оказывается гением. Она сделает такую причёску, которая мне нужна.
Мама усаживает меня в кресло, а сама отправляется бродить по местным магазинам.
– Сделай всё, что сможешь, Труди, – вздыхает она. – С ней сложно, она не хочет стричься или краситься.
Труди смотрит на меня.
– Ну, мы можем сделать всё, что вы захотите.
– Вы обе относитесь ко мне как к ребёнку. Я здесь, я вас слышу, и мне не нужна стрижка.
И с этими словами я распускаю волосы, которые связаны в пучок на верхушке моей головы. Из–за естественного завивания волосы спутались и торчат в разные стороны, как сухая солома.
– Ох, – непроизвольно вздыхает Труди, а затем понимает свою ошибку. – Верно, м–м–м.
Моя мама ушла, и я смотрю на отражение Труди в зеркале.
– Делайте, что хотите, – я закатываю глаза, – если это поможет мне ненадолго избавиться от внимания мамы.
– Отлично, – улыбается она. – Я принесу палитру красок.
Два часа спустя я покидаю салон немного более освежённой. Мне удалось не расплакаться, пока я была там, и я была рада бессмысленной болтовне, которая окружала меня. Труди осветлила мои волосы с помощью фольги, и они стали светлее моего привычного цвета до такой степени, что в некоторых местах были практически белыми. И это заставляет меня чувствовать себя ярче. Она сделала мне чёлку и постригла волосы лесенкой, немного завив их на концах, чтобы придать причёске эффект. Я была довольна. Я выглядела лучше, и мои волосы снова были гладкими. Когда она сняла с меня накидку, я посмотрела на себя в зеркало. Я снова выглядела как человек, даже лучше, и я увидела в зеркале улыбку, которую не видела долгое время.
– Отлично, спасибо, Труди, – я подошла к кассе, чтобы рассчитаться. – Сколько?
– О, – она махнула рукой в мою сторону, – твоя мама уже расплатилась. Она возвращалась, пока мы осветляли тебе волосы.
– Ох, верно, отлично, мне будто снова двенадцать, – я всё равно достала свой кошелёк и оставила ей хорошие чаевые. – Ты чудесный работник, – сказала я. – Чувствую себя на миллион долларов.
– Ты так и выглядишь, – произнесла она. – Надеюсь увидеть тебя снова.
– Спасибо.
Я выхожу и звоню маме, чтобы узнать, где она, и она подъезжает на своём вишнёво–красном «Рендж Ровере», чтобы забрать меня. У мамы есть свои деньги. Несмотря на богатство Мика, она зарабатывает на доме, который мы сдаём в аренду, и на семейном текстильном бизнесе.
– Ох, Софи, ты выглядишь божественно, – она одаривает меня знающей усмешкой, будто чтобы сказать: «Я же тебе говорила». – Ты чувствуешь себя лучше?