– Мне не хочется это говорить, но да. Действительно лучше.
– Хорошо.
Мы приехали домой, в дом, который купили они с Миком. Это огромный дом с пятью спальнями в новом жилом комплексе Литама. Комплекс тоже огромен и содержит сотни роскошных домов различных стилей и размеров, размещённых вокруг царственных зелёных насаждений, пруда и лугов. Это красивый комплекс, и мама с волнением выбирала наш дом из плана, когда он только строился.
В доме есть крытый подогреваемый бассейн, три этажа и пять ванных комнат. У Мика в одной из комнат спортивный зал, другая комната для гостей, которую редко кто–то занимает, а в остальных живём мы. Последний этаж был одной большой спальней, но мы переделали её в так называемую комнату для вечеринок. Там есть зона кино с огромным телевизором и креслами, баром, маленьким танцполом и бильярдным столом. Этой комнатой со времени моего отъезда почти не пользовались, я не была уверена, поднимались ли туда мама и Мик. Мы с друзьями любили её, когда были подростками.
Уже время обеда, когда мы приезжаем домой, и я чувствую запах еды, пока мы идём к кухне.
– Кто готовил? – удивлённо спрашивает мама. Она типичная домохозяйка, и ей это нравится. Она работает и управляет фирмой своей семьи, но её любимое занятие – забота о нас. Мику это в ней нравится, так как его бывшая жена была избалованной богатой стервой, с чем согласен даже Кайл. Она принимала успех Мика как должное, прошла с ним через трудные времена и с каждым годом тратила всё больше денег. У неё был вкус в дорогих вещах, и, в конце концов, ей наскучило быть женой Мика. Они разошлись, но цивилизованно общались ради Кайла. Так что Мику, кажется, нравится мамина забота и опека, чего его бывшая жена не предоставляла.
– Я, – произносит Кайл, поднимая взгляд со стола.
– Ты меня знаешь, любимая, – Мик смотрит на неё снисходительно. – Я не могу и яйца пожарить, не то что соревноваться с тобой на кухне.
Я прохожу на кухню, готовясь к обсуждениям.
– Чёрт побери, – выдыхает Мик, – что случилось с бродягой, которую ты увела сегодня утром? Похоже, где–то здесь была крёстная фея.
– Ха–ха, Мик, – с сарказмом произношу я, – очень смешно.
– Что же, рад видеть, что ты вернулась, Соф. Я предпочитаю, чтобы ты выглядела так, а не как бездомная.
– Ну? – я смотрю на Кайла. – Давай свои остроумные комментарии сейчас, чтобы я могла спокойно поесть то, что ты приготовил.
– Ты собираешься есть? – произносит мама с тихим смешком. – Вау, как всё меняется.
– Слава Богу, – выдыхает Мик.
Кайл смотрит на меня, его голубые глаза встречаются с моими, и он просто улыбается.
– Хорошо выглядишь, Соф, – обычным тоном говорит он.
– Хорошо, – я киваю, – теперь никаких остроумных комментариев, но не жди, что сможешь пошутить позже.
– Значит, наш вечер в силе? – спрашивает он.
– Верно. Я довела себя до полусмерти, и пришло время покончить с этой вечеринкой жалости.
– Боже мой.
– Так что ты приготовил? – спрашивает мама, копошась рядом с Кайлом.
– Чили, – он с сияющим видом смотрит на неё, ожидая одобрения.
– О–о–о, мило, – произносит она, – хороший выбор.
Вскоре мы садимся обедать. Мама и Мик открыли бутылку вина, и мы все выпиваем по паре бокалов. Можно сказать, что они очень рады, что мы оба дома, так как мама упоминала об этом минимум двадцать раз.
– Ох, всё как в старые времена.
Мы смеемся над новыми хобби Мика, которыми он хотел заняться в свободное время, но провалился. Кайл рассказывает нам истории о вечеринках, которые посещал довольно часто, его эго снова показывает само себя. Я молчу и просто наслаждаюсь шумом. Смех, который раздаётся после их историй, помогает облегчить боль. И шум выводит меня из моих размышлений. Будто Кайл вернул в наши четыре стены радость, в которой мы нуждались.
Я собрала не все вещи, когда переезжала домой, и вечерние платья не были на первом месте списка того, что нужно взять. Однако мне удалось найти зауженные джинсы и чёрную шёлковую кофточку, которая подойдёт для наряда на «свидание». Я одолжила мамины чёрные «Лабутены» и воспользовалась её косметикой, чтобы скрыть свою ничтожность. Когда я выхожу из комнаты спустя час или около того, Кайл тоже выходит из своей комнаты. На нём тёмно–синие джинсы, чёрные кожаные туфли и чёрная рубашка, которая хорошо смотрится на его загорелом теле. Он оглядывает меня с головы до ног, но секунду не говорит ни слова.
– Мы подходим друг другу, – произношу я, и он улыбается.