— Я предпочитаю вино, — отвечаю подчёркнуто сухо.
— Просто попробуй.
Не успеваю возразить, потому что он уже ловит за руку проходящего официанта.
— Принеси ноль два такого же, — просит, указывая глазами на свой стакан.
Я снова чувствую беспомощное раздражение. Мы, чёрт возьми, не на свидании, где ему необходимо впечатлить понравившуюся девушку правильным сочетанием блюд. Я отлично знаю вкус пива и осознанно предпочитаю вино. Но и шипеть на него в присутствии остальных не могу. Здесь я со всеми на равных, и давить авторитетом из-за стакана пива точно будет ни к чему.
— А ты до нас где работал? — продолжает допытываться Алена.
— Примерно в такой же компании, как у вас.
— А почему ушёл?
— Меня не устроило расположение. Не люблю метро. И денег у вас предложили больше. На тот момент они были мне нужны.
— Ну у нас-то ты надолго задержишься?
В этот момент официант ставит передо мной стакан с пыльно-золотым содержимым. Оценив вспененный ободок, я смотрю Сопляку в глаза, давая понять, что такое самовольство не приводит меня в восторг, и впредь я не намерена его спускать.
— Я пока никак не могу решить, — отвечает он, чертя линию от моей переносицы к шее. — Просто попробуй, Стелла. Дай крестьянскому напитку шанс.
Марьина разглядывает меня во все глаза. Ещё бы. Едва ли кто-то в офисе мог бы позволить себе заказывать пиво жене генерального, да ещё и так запросто обращаться к ней на «ты».
— Только чтобы твои старания не пропали зря, — с нарочитой лёгкостью говорю я, поднося стакан к губам.
Запах солода щекочет ноздри и неожиданно наполняет рот слюной. Мне вдруг начинает дико хотеться сделать глоток и ощутить этот забытый вкус. Наверное, срабатывает эффект чипсов. Ты всегда обходишь их в супермаркете, но стоит открытому пакету оказаться рядом — нет шансов устоять.
Холодное золото с шипением затекает в горло, щекочет пузырьками нёбо. Господи, это вкусно. На контрасте с терпкостью вина, его танинами, кислотностью и прочей хернёй, которую принято прокручивать в голове каждому уважающему себя ценителю этого напитка, пиво сражает своей понятностью и простотой.
Отпив почти половину, я возвращаю стакан на стол и тянусь к бургеру. Знаю, что Матвей за мной наблюдает, но подтверждать его правоту я не планирую.
— Тебе понравилось, — самодовольно произносит он. — Я и так вижу.
«Пошёл к чёрту, грёбаный Нострадамус», — с невидимой улыбкой мысленно отвечаю я, впиваясь зубами в сочный кусок мяса.
— Коллеги, я буду вынужден вас оставить, — подаёт голос Кудосов, который ещё в начале вечера предупредил, что в Минске живёт его родная сестра и ночевать он поедет к ней. — Увидимся завтра на конференции. Хорошо вам досидеть.
Его уход напоминает мне, что стоит взглянуть на часы. Почти полночь. Конференция начинается в одиннадцать. Если я хочу нормально выспаться и не ходить полдня с запавшими глазами, лучше уйти сейчас.
— Думаю, нам тоже пора собираться. — Я делаю знак официанту, прося счёт, и через секунду спохватываюсь: — То есть вы, конечно, можете оставаться.
Марьина увлечённо крутит в руке бокал, ничего не отвечая, и тем самым даёт понять, что предпочла бы провести время в компании Сопляка. Бедная секретарша Романа. Она и не подозревает, что у неё появилась ещё одна великовозрастная соперница.
— Все вместе пойдём. — Матвей забирает у официанта книжку со счётом и достаёт из бумажника карту.
— Я заплачу за себя сама, — говорю твёрдо, чтобы пресечь любую мысль о неуместном джентльменстве.
— Да, Матвей, не надо… — неуверенно мямлит Алёна, чем вызывает во мне приступ раздражения. Обычно таким тоном просят сделать всё в точности наоборот.
Это ведь не посиделки друзей, а ужин коллег, двое из которых старше его и более чем прилично зарабатывают. То есть трое. Есть ведь ещё Кудосов, которому навскидку тридцать шесть-тридцать семь и который ушёл не заплатив. Может быть, просто забыл, но сути это не меняет.
— Угомонись уже, — дерзко отрезает Сопляк, прикладывая серебристую карту к терминалу.
Мне чудится, что его голос звучит неприязненно, но уже в следующую секунду он отпускает очередную шутку:
— Командировочные слишком жгут карман.
Я снова чувствую беспомощность. Ну и что мне теперь делать? По-пенсионерски ворча и причитая, пихать ему купюры? Был бы ещё на его месте кто-то другой, я бы отнеслась спокойнее. Но ради Бога, ему ведь всего двадцать два! В таком возрасте деньги никогда не бывают лишними.
— Спасибо, Матвей, — выдыхает Марьина, глядя на него с ещё большим энтузиазмом.