— Долго я еще здесь проваляюсь, — говорит он скучно.
— Ну, что ты! — возражаю я. — Доктор говорит — не больше недели.
— Нет, долго, — упрямо повторяет Венька.
Я иду к медсестре.
— Моему товарищу необходима прогулка к морю, — говорю ей.
Сестра удивленно вскидывает тонкие брови:
— Позвольте, а вы кто такой?
— Товарищ, — отвечаю я веско.
— Ну, знаете ли… С каких это пор товарищи больных стали командовать в госпитале?
Я убеждаю ее как только могу. Через полчаса она устало машет рукой:
— Эти вопросы решает главный врач.
Мы вместе идем к нему. Главврач удивительно похож на Чехова: острая бородка клинышком, добрые глаза, густые брови. Только вместо знаменитого чеховского пенсне у него очки с толстыми, выпуклыми стеклами.
— Ну-с, — произносит главный врач классическую фразу всех докторов, — на что жалуетесь?
— Вот на нее, — киваю я в сторону медсестры.
— Да, — щурится он, — довольно редкий случай в медицинской практике. Ну что ж, рассказывайте.
Захлебываясь, я рассказываю доктору о свежем ветре, о тысячеверстных далях, в которых тают корабли, и еще о морском коньке…
Главный врач снимает очки и долго протирает стекла.
— Но до моря десять километров, — наконец говорит он.
— А вы дайте машину, — мгновенно нахожу я выход из затруднительного положения.
— Ах, машину! — восклицает главный врач. — Вы, вероятно, считаете, что я по совместительству еще директор автобазы.
Я молчу. Надежда гаснет в моей душе. Доктор молча ходит по комнате, а затем останавливается передо мной.
— Значит, вы говорите: море, дым и лошадь?
— Не лошадь, а морской конек, — отвечаю я.
— Ну, все равно, — говорит доктор и, обернувшись к медсестре, приказывает ей ехать вместе с нами.
Меня охватывает огромное чувство благодарности. Но от растерянности глупо молчу и неуклюже переминаюсь с поги на ногу…
И вот мы на берегу моря.
Недавно здесь прошумел шторм. На песке валяются водоросли, ракушки, куски дерева. Мы подводим Веньку к самому берегу. Море приветливо колышется у его ног, охватывая собой полмира. Венька нагибается и берет в руки водоросли. От них исходит терпкий запах. Запах моря. Я вижу, как у Веньки начинают весёло блестеть глаза, розоветь щеки, появляется улыбка. Смотрю на него, и мне тоже очень хочется улыбнуться. Вместе с нами улыбается строгая медицинская сестра. Кстати, она не такая уж строгая. И вообще я начинаю замечать у нее привлекательные черты: ямочки па пухлых щеках, длинные ресницы и яркие, как спелые ягоды, губы. Мы улыбаемся друг другу и морю.
Теперь уже никто из нас не сомневается, что Венька скоро будет здоров.
КОНСПЕКТ
Когда лейтенант Никифоров прибыл из училища на корабль, скрипя новой обувью и сверкая золотом погон, командир тральщика встретил его, во всяком случае, не с восторгом.
— Ну а настоящие боевые мины вы когда-нибудь видели? — спросил командир, критически осматривая лейтенанта.
— Никак нет, — с готовностью ответил молодой офицер, напряженно смотря в глаза командиру, — то есть да. В кабинете училища у нас были и мины.
— В кабинете… — усмехнулся командир. — Мы занимаемся боевым тралением. Конспектики тут мало помогут. Понятно?
— Так точно, понятно, — сказал лейтенант, хотя было совершенно ясно, что ему пока еще ничего не понятно.
В походах командир сам давал Никифорову различные задания.
— Попробуйте определить место корабля по двум углам, — говорил он, подавая лейтенанту секстан.
Тот растерянно оглядывал далекие береговые предметы.
— Вы что, не умеете этого делать? — строго спрашивал командир. — Вам же придется нести самостоятельную вахту.
Лейтенант краснел:
— Нет, почему, умею…
Все же иногда просил разрешения заглянуть в конспект.
Командир морщился:
— Ну что ж, загляните.
В конце концов Никифоров неплохо выполнял все вводные, но командира это, вероятно, не удовлетворяло, и лейтенанту давались новые.
Во время постановки и уборки тралов Никифорова неизменно направляли на ют.
— Посмотрите на настоящую боевую работу, — говорил командир многозначительно. И лейтенант добросовестно осваивал премудрости крепления резаков или работу номера на тральной лебедке.
Случилось так, что помощник командира, вводивший Никифорова в курс дела, во время очередной выборки трала ушел па мостик. Лейтенант остался старшим. Он внимательно проверил работу каждого номера и стал наблюдать за укладкой трала на выошку. Смеркалось. Спря-тавшееся за горизонт солнце еще золотило синий купол неба. Чайки лениво парили над тральщиком, высматривая пищу. В воздухе медленно разливалась вечерняя прохлада.