И вот уже наматывает Мышечкин вокруг трубы холстину. Обливаясь потом, закручивает гайки бугеля. Крутит так, что пальцы побелели.
Ох! Совсем уже не может Мышечкий. А мичман не дает передохнуть:
— Пожар в отсеке!
Схватил Мышечкин тяжелый огнетушитель. Вытирая соленый пот, мчится к месту «пожара». На жестяном противне тлеет ветошь. Дымище — дышать невозможно. Подбежал Мышечкин к самому противню, отвернул кран у огнетушителя. Хлещет тугая пенная струя, тушит огонь. Смотрит Мышечкин вокруг. Вроде и качка утихла. Нет, швыряет, окаянная.
И опять щелкает секундомер:
— Матрос Мышечкин, оказать помощь раненому Лобову.
Подбегает Мышечкин к Лобову, подхватывает его под руки. Но в Лобове килограммов сто без малого. Ничего не может с ним поделать, а Лобов норовит еще поудобнее на Мышечкине устроиться. Разозлился Мышечкин: «Я ему окажу помощь!»
Уложил Лобова на носилки и давай жгут накладывать.
— Довольно, — шепчет сквозь зубы «раненый», — жмет уже.
— Вы без памяти, — отвечает Мышечкин.
Совсем натурально стонет «раненый». Цо зато «кровотечение» прекратилось.
После тренировок мичман Богун особо отметил Мы- шечкина.
Хотя и устал Мышечкин, но доволен и даже качки почему-то не замечает. Тут и сигнал на ужин.
Заходит Мышечкин в кубрик, а Цветков уже ждет его, хитро так прищурился:
— Может быть, товарищ моряк, и мою порцию скушаете? Борщ наваристый. Макароны с салом…
— Ну что ж, раз ты предлагаешь, с удовольствием, — спокойно отвечает Мышечкин и ест двойную порцию.
Цветков растерян. Не ожидал такого оборота. С грустью смотрит в пустую миску. А Мышечкин смахнул пот со лба и говорит товарищам:
— А что, ребята, не попросить ли нам добавки?
ПЯТЬ ЭТАЖЕЙ ПРЕПЯТСТВИЙ
Корабль ошвартовался у стенки в двадцать один час сорок четыре минуты. До наступления Нового года оставалось два часа шестнадцать минут.
В обычных условиях этого времени было бы вполне достаточно, чтобы подготовиться к увольнению, но если взять поправку на предпраздничную горячку, то его осталось просто в обрез. Тем более, что на дистанции появились препятствия.
В проблему номер один сразу же превратился обычный электрический утюг. Скромный прибор быта стал объектом пристального внимания жаждущих сойти на берег. У утюгов выстроились очереди. В руках увольняемых утюг носился по брюкам и суконкам первого срока со скоростью, немного уступающей скорости баллистических ракет. Правда, время от времени возникали непредвиденные задержки. Так, например, матрос Расхлыстаев, человек феноменальной рассеянности, впопыхах навел складку на брюках с боков, по швам. После длительной свободной дискуссии ему разрешили прогладить брюки вторично.
Вадим Мушкин стоял на расстоянии трех метров от заветного утюга, а мысли его витали в пространстве. Однако это пространство имело довольно точные координаты: проспект Нахимова, дом… квартира 32. Именно под этими определенными градусами широты и долготы проживала некая Верочка. Мушкин вспомнил ее длинные пушистые ресницы, милый вздернутый носик, на котором темнела одна-единственная веснушка, и, вздохнув, посмотрел на часы. До наступления Нового года оставался час и пятьдесят восемь минут. Ровно столько же осталось до того момента, когда Мушкин наконец получит ответ на свой вопрос. Сегодня в двадцать четыре часа по московскому времени на новогоднем балу в матросском клубе он услышит или заветное «да», или холодное «нет» — так обещала Верочка.
Наконец увольняемые построились на юте.
Дежурный пожелал увольняемым счастливой встречи Нового года, и все, оживленно переговариваясь, сошли на берег. Первым делом Мушкин зашел в магазин подарков. Перебрав несколько плюшевых мишек, флакончики духов с бантиками и флакончики без бантиков, он решил купить небольшую обезьянку. Она могла кувыркаться, если ее покрутишь за хвост. Положив подарок в карман, Мушкин вышел из магазина.
Было необыкновенно тихо. В воздухе парили невесомые снежинки. Они опускались на здания, на плечи прохожих, на крыши троллейбусов. Город прихорашивался, надевая новое платье. Чуть-чуть морозило. Оглянувшись с удовольствием по сторонам, Вадим зашагал к матросскому клубу, вдавливая подошвами хрустящий снег. До встречи с Верочкой оставалось ровно тридцать минут. Вадим чувствовал себя хорошо, и ему очень хотелось сделать что-нибудь приятное тем милым и симпатичным людям, которые в это время находились на улице.
У большого многоэтажного дома Мушкин заметил старушку, которая пыталась вкатить в подъезд детскую коляску.