Вулф еле заметно улыбнулся.
— Так бывает со всеми, пока не находится такая жена, как Виллоу.
В воздухе просвистел кнут и щелкнул по крупу буланой, тянущей фургон. Рейф бросил сочувственный взгляд на Джессику.
— Или как ваша жена… Вы очень хорошо правите, мадам.
Вулф прищурился, его лицо утратило расслабленное выражение. Рейф почувствовал, как напрягся человек, сидящий рядом с ним на узком сиденье.
— Дело в том, что бродяга вроде меня, — продолжал Рейф невозмутимым тоном, бросив на Вулфа спокойный взгляд, — может просто любоваться красивыми вещами, не стремясь ими завладеть. Обладание связывает человека по рукам и ногам. Самое красивое для меня — тот восход, которого я еще не видел.
С видимым усилием Вулф преодолел свой гнев. Злиться нелепо — Рейф всего лишь сказал добрые слова о Джессике. Но разумно это или нет — все будет продолжаться до тех пор, пока Джессика не образумится и не согласится на развод, чтобы избавить их обоих от этой двусмысленной ситуации.
А пока что Вулф постоянно пытался сохранить самообладание, но это было все труднее с каждой ночью, с каждым днем, с каждой минутой, проведенной в обществе девушки, которой он никогда не обладал, никогда не будет и не может обладать. Его возбуждение в любую минуту готово было вылиться гневом.
— Вы очень добры, — сказала Джессика Рейфу, также чувствуя напряжение Вулфа. — Но никто не может сравниться с образцом… э-э… с Виллоу. Мне предстоит очень здорово поработать над собой, чтобы стать хорошей женой на западный манер.
Рейф нахмурился.
— Вы слишком деликатно сложены, чтобы переносить все эти трудности.
— У вас есть много общего с моим мужем. Вы оба измеряете силу мышцами.
— По вполне веским причинам, — пробормотал Вулф.
— По необоснованным причинам, — возразила Джессика. — Цветы — нежные, хрупкие и, стало быть, слабые в вашем мужском представлении. Тем не менее я скажу вам, великолепные и сильные мужчины, что буря, которая сокрушает могучий дуб, не страшна фиалкам, живущим у его подножья.
Рейф быстро отвернулся, пытаясь скрыть изумление метким ответом Джессики. Он в раздумье взглянул на Вулфа, покачал головой и доброжелательно улыбнулся.
— Она побила нас, Вулф.
Вулф хмыкнул и в последний раз оглядел грязную улицу. Никого не было видно. Вулф надеялся, что этим все и закончится.
— Я так понимаю, что вы хотите видеть Виллоу? — спросил Вулф, вновь обращаясь к великану-блондину, который смотрел на него с симпатией и нескрываемым удивлением.
— Вообще-то я стал разыскивать Мэта, но услышал об одной леди из Вирджинии, которая поехала в прошлом году на розыски своего, как она называла, «мужа» — Метью Морана, прихватив пять арабских скакунов. — Рейф пожал плечами. — Я подумал, что это могла быть только Вилли. Она — единственная девушка, у которой хватит смелости отправиться одной через дикую страну, чтобы найти брата, которого она не видела несколько лет.
Лицо Вулфа тягчилось, он слегка улыбнулся.
— Это Виллоу… После того как ее отлили, форму разбили и выбросили.
Рейф заметил и тепло в голосе Вулфа, и тень, пробежавшую по лицу Джессики. Он приподнял шляпу, пригладил светлые волосы рукой, рывком водрузил шляпу снова на голову и поинтересовался, насколько ревнив Калеб Блэк.
— Похоже, вы знаете Виллоу достаточно хорошо, — сказал Рейф Вулфу через некоторое время.
— Достаточно хорошо.
— А Кэла?
Лишь сейчас Вулф уловил направление мыслей Рейфа. Он еле заметно улыбнулся.
— Кэл — лучший друг, который когда-либо был у меня. Он такой же большой, как вы, в нем есть что-то от гранитной скалы, он похож на молнию с ружьем, и он любит Виллоу с такой силой и нежностью, которую трудно ожидать от такого сурового человека, как Калеб Блэк.
Рейф приподнял брови.
— А Виллоу?
— Она отвечает ему тем же. Их любовь можно, кажется, потрогать. Когда видишь их вместе, понимаешь: бог знал, что делал, когда создал мужчину и женщину и отдал им землю для их детей.
Джессика уловила убежденность и затаенную тоску в голосе Вулфа. Она не знала, рыдать ей или кричать от его преклонения перед женой своего лучшего друга.
Вулф не заметил напряженного, строгого рта Джессики. Все его внимание было направлено на Рейфа, который обдумь вал то, что Вулф сказал, а также то, что не было произнесено. Наконец Рейф вздохнул и пошевелился, отчего сиденье жалобно заскрипело.
— Рад слышать это, — признался Рейф. — Вилли была такая неженка. Я всегда боялся, что жизнь сломает ее, разобьет на мелкие кусочки.
— Жизнь сломает образец добродетели? — зло усмехнулась Джессика, останавливая лошадь у платной конюшни. — Я сомневаюсь в этом, Рафаэль. Жизнь подавится совершенствами Виллоу.
Произнеся это, Джессика затолкнула кнут в футляр. Когда она подняла голову, Вулф смотрел на нее с затаенным интересом, пытаясь определить степень ее гнева. Внезапно она поняла, что все эти восторги — просто один из способов ее уязвить. И все же она не могла ни остановить потока слов, ни уменьшить убийственную медоточивость в голосе.
— Не пора ли нам, вместо того чтобы петь гимны образцу добродетели, отправиться в путь? — спросила Джессика. — Мы заставляем жителей города нервничать.
— Это самая отвратительная экипировка, которую я когда-либо видел, — сказал Рейф, пуская свою лошадь рядом с Джессикой, — а я кое-что повидал в своей бродячей жизни.
Несмотря на смертельную усталость, Джессика распрямилась в дамском седле и благодарно посмотрела на Рейфа. Он отвлек ее от мыслей о несносном ветре.
Всадников окружали громадные горы, вершины которых были закрыты свинцовыми облаками. Поднимаясь вверх, они как бы возвращались в зиму. Ветер вырывал клочья снега из облаков и сбивал из них сплошную белую завесу. Он хищно набрасывался на снег на земле, поднимал в воздух льдинки, превращая их в колючую терку, которая ранила незащищенную кожу.
А хуже всего было то, что ветер голосил и стонал, словно старался вывести Джессику из душевного равновесия и напомнить о ночных кошмарах.
— А в Австралии нет дамских седел? — быстро спросила Джессика, не в силах больше выносить ни этот неуемный ветер, ни собственные мысли.
— Я не видел их, но я и белых женщин почти не видел. — Рейф искоса взглянул на нее. — Мне кажется что это крайне неудобная штука.
Стиснув зубы и подавляя стон, Джессика попыталась разместить свои объемистые юбки так, чтобы изменить позу и хоть немного отдохнуть.
— Если на спокойной лошади по равнине и недолго — это вполне приемлемо.
— Но у старика Туспота такая рысь, которая способна вытрясти всю мелочь из кармана, — закончил Рейф за Джессику. — Мы едем по шестнадцать часов уже три дня, и вы так измотались, что, я боюсь, скоро солнце будет просвечивать сквозь вас.
Метель кружила, завывала и гнала колючие льдинки с перевала впереди.
— Я не думаю, что появление солнца создаст большие трудности, — чуть улыбнувшись, ответила Джессика.
— Все равно, когда Вулф возвратится из разведки, я предложу разбить сегодня лагерь пораньше.
— Нет! — Джессика вздрогнула от суровости ее собственного голоса. — Я не желаю быть причиной каких-либо задержек, — добавила она чуть мягче. — Я сильнее, чем кажусь. Правда же.
— Я знаю.
Она бросила на Рейфа недоверчивый взгляд.
— Это действительно так, — сказал он. — Я и цента бы не поставил на то, что вы выдержите даже первый день, тем более второй… Но если вы не отдохнете сейчас, завтра вас придется просто привязать к этому дурацкому седлу
— Это как раз то, что Вулфу подойдет. Мы должны достичь Великого Водораздела до прихода настоящего шторма.
Сквозь щетину легкой бронзовой бороды было видно, как Рейф поджал губы. Он знал, что именно гнало Вулфа. Они обнаружили следы других путешественников, которые направлялись тем же путем к Великому Водоразделу За последние шесть часов они обошли стороной места, где те разбили лагерь в преддверии надвигающегося шторма. Но чем ближе к перевалу, тем больше шансов столкнуться