— Ну как? — спросила Джессика, подходя к Виллоу.
— По крайней мере четырех кобыл не хватает.
— Измаил приведет их.
— Если они не ожеребились, — тихо заметила Виллоу. — Ни один жеребец не побеспокоит кобылу, если она отделилась от табуна, чтобы жеребиться. — После паузы она добавила: — Я заметила волков. Их стая снова движется к пастбищу.
На мгновение Джессика закрыла глаза, представив себе арабских красавиц, которых пригнали на домашнее пастбище. Даже жеребые и покрытые густой зимней шерстью, кобылы пленяли элегантностью форм и движений и очаровали Джессику. При мысли о том, что эти кобылы стоят на жестоком ветру, когда вокруг кружат голодные волки, ей стало не по себе. Кобылы были беспомощны во время родов и в течение некоторого времени будут так же уязвимы, как и жеребята, вытолкнутые из теплой утробы на замерзшую землю.
— Малыши, — прошептала Джессика.
Виллоу продолжала смотреть в бинокль.
— А мужчин не видно? — спросила Джессика.
— Нет. Они, наверное, прочесывают лес в поисках коров. Когда перед утром ветер сменился на северо-восточный, стадо ушло из Игл-Крик-Бэйсин.
Джессика с тревогой ожидала, пока Виллоу разглядит подробности. Наконец Виллоу энергично опустила бинокль. Джессика поняла, что нескольких кобыл все-таки не хватает.
— Я нигде не вижу стальную, — сказала после паузы Виллоу. — Наверное, у нее начались роды.
— Боже милостивый, — прошептала Джессика. — Мы не должны потерять ее сейчас. Вулф так обрадовался, что она подошла к нему, как будто поняла, что он хочет спасти ее.
Виллоу положила бинокль.
— Я покормила Этана несколько минут назад. Если он заплачет до моего прихода, ты только…
— Нет!
Резкий ответ озадачил Виллоу.
— Оставайся с ребенком, — сказала Джессика жестко. — На поиск кобыл отправлюсь я.
— Я не могу тебе это позволить. Там сейчас смертельно холодно.
— Вот потому ты и останешься с Этаном. Если что-нибудь случится с тобой, ребенок погибнет. Если со мной… — Джессика помолчала и без горечи окончила: — Никто другой от этого не умрет.
Виллоу так крепко сжала ладони, что побелели суставы.
— Джесси, ты не должна выходить. Ты не представляешь себе, что такое горный ветер, как мгновенно он унесет твое тепло.
— Я знаю, что такое мороз и ветер. Я видела, как овцы стоя замерзали в поле, а озера вымерзали до дна.
Глаза Виллоу расширились от удивления.
— Я не думала, что в Англии так холодно.
— Не в Англии. Это в Шотландии… У тебя найдется подходящая зимняя одежда?
— Джесси…
— Да или нет?
— В спальне… Я покажу тебе. — Виллоу улыбнулась. — Кое-что тебе будет знакомо: Калеб привез от Вулфа. Это было твое… Над передней дверью дробовик, возьми его. Я принесу патроны.
Через короткое время Джесси, облаченная в несколько слоев шерсти и оленьего меха и в меховую куртку с капюшоном, была готова к выходу. Вместо юбки на ней были брюки, в руках она держала дробовик. Карманы ее были набиты патронами.
Единственной лошадью в конюшне, которая еще не валилась с ног, был высокий черный мерин. Но он ни в какую не желал, чтобы его взнуздывали, седлали и тем более чтобы на нем выезжали. С первыми двумя задачами Джессика справилась, но мерин едва не сбросил ее, когда она попыталась сесть верхом. Все же он вынужден был подчиниться и неохотно вышел из конюшни, прижав назад уши. Джессика мысленно поблагодарила Вулфа за то, что он учил ее ездить на норовистых лошадях и приобщал к обязанностям конюха.
Не доезжая до пастбища, она увидела первую группу волков. Они принюхивались к ветру и так целенаправленно бежали вперед, словно им было заранее задано направление. Она последовала за ними, полагаясь на их инстинкт. Однако в реденьком лесу она потеряла их след. Ветер здесь был слабее.
Джессика собралась было сдаться и двинуться к пастбищу, когда услыхала лошадиное ржанье, в котором чувствовались и гнев, и страх. Она развернула черного мерина и направила его галопом, увертываясь от веток и хватаясь за выступ седла, когда лошадь проваливалась в припорошенные рыхлым снегом впадины.
Вначале Джессика увидела только волков. Затем она различила стального окраса кобылу, которая пыталась встать на ноги, чтобы достойно встретить окружающих ее хищников. Джессика схватила дробовик и выстрелила. Волки разбежались, но очень скоро опять стали окружать кобылу. Джессика стреляла снова и снова, быстро перезаряжая дробовик, хотя ей мешали неуклюжие рукавицы.
После третьего выстрела волки растворились в снежной поземке. Джессика спешилась и подошла к стальной Кобыла вздрогнула и осторожно обернулась, но она переживала последние родовые схватки и не сопротивлялась чутким рукам, которые помогли ей.
Как только жеребенок появился на свет, Джессика присела и взяла его на руки, чтобы мерзлая земля не забрала силы новорожденного. Очень скоро кобыла оказалась снова на ногах и стала с любопытством обнюхивать скользкое, влажное существо. Появился удивительно длинный, гибкий розовый язык, который начал энергично чистить жеребенка. Если на пути оказывалась рука или нога Джессики, кобыла вылизывала и ее.
Внезапно стальная задрала голову, и ее ноздри заходили. Она рванулась в сторону, но тут же возвратилась, ибо покинуть жеребенка она не могла. В ответ на это жеребенок попытался встать.
С помощью Джессики ему это удалось, но тоненькие ножки стали разъезжаться. Когда Джессика нагнулась к нему, сквозь свист пурги послышался грубый мужской голос:
— Какого черта ты здесь делаешь? У этой южной леди ума не больше, чем у гусыни!
Раньше чем Джессика успела сказать хотя бы слово, ее подхватили с земли сильные руки. В следующее мгновение ее глаза встретились с глазами совершенно разъяренного Калеба Блэка. В нем не было ничего ни от пылкого любовника, ни от нежного отца, ни от любящего мужа. Это был мрачный ангел справедливости с горящими глазами.
— Джесси?!
Она неуверенно улыбнулась, обнаружив, что не в состоянии говорить. Калеб выглядел откровенно грозным.
— Господи, — сказал он, все еще не вполне веря тому, что увидел. — Я смотрю: мерин Дьюс,[3] меховая куртка — и решил, что это Виллоу… А Вулф знает, что ты на этом дьявольском ветру?
Появление множества черных и серых волчьих теней освободило Джессику от необходимости отвечать. Она не успела перевести дыхания, как Калеб посадил ее на коня левой рукой, а в правой у него оказался револьвер. Выстрелы следовали один за другим так быстро, что их невозможно было сосчитать, и это стаккато вплелось в дикое завыванье ветра. Один волк остался лежать в сотне футов от них, остальные исчезли так же незаметно, как и появились.
Джессику поразила скорость и точность стрельбы. Но если судить по словам Калеба, сам он собою был далеко не так доволен.
— Черт побери! Как же я так промазал? Наверное, штук тридцать этих сукиных сынов сейчас здесь носится.
Калеб не ссадил Джессику, а просто перебросил ее на Дьюса, быстро перезарядил пистолет и направился к новорожденному. Кобыла настороженно прижала уши.
— Успокойся, косоглазая! Я собираюсь помочь твоему малышу, а не слопать его!
Ноздри кобылы раздулись. Она переступала с ноги на ногу, била хвостом и нервно заржала, увидев, как Калеб поднял жеребенка, укутал его и положил на колени Джессике.
— Вези его на конюшню. Стальной это не понравится, но она пойдет за ним.
— Еще, по крайней мере, трех кобыл не хватает в табуне, — сообщила Джессика.
С шипением произнеся под нос какое-то слово, Калеб надел рукавицы.
— Прямо тридцать три несчастья! Только уж очень своенравные кобылы жеребятся в такую погоду!
— Адресуй упрек очень своенравным жеребцам. Это результаты их летних шалостей, — возразила Джессика.
Калеб весело рассмеялся и хлопнул Дьюс.
— Давай, парень, езжай. Эти бойкие малыши — твоя наездница и новорожденный — могут быстро замерзнуть на таком ветру.
— Я не маленькая, — возразила Джессика, когда мерин двинулся в путь.