Не прошло и трех минут, как мы уже стояли возле ворот. Поскольку во дворе никого не было, мы смогли тихонько пройти за забор. Я дал Миссис О’Лири понюхать платок Аннабет, которую обнаружил возле ее комнаты, пока ждал мальчиков. Адская гончая принюхалась и начала изучать снег у нас под ногами. Наконец, завиляв хвостом, она негромко порычала, показывая, что напала на след. Я крепче вцепился в ее шерсть, и мы рванули вперед.
Для меня осталось загадкой, как гончая так быстро бежит и при этом не теряет следа. Но мы летели, и уже через минуту я, наконец, увидел Анна… О, боги, что с ней?! Она без куртки, кутаясь в тонкую кофту, брела по снегу в одних шлепанцах! Мимо сновали другие люди, и никто не остановился, увидев замерзшую усталую девушку! Уроды!
Я приказал Миссис О’Лири остановиться метрах в двух от нее, спрыгнул с собаки и крикнул:
- Энн!
Она вздрогнула и медленно обернулась. Я подбежал к девушке, на ходу снял куртку и набросил ей на плечи. Аннабет вся дрожала и была почти без сознания. Я привлек ее к себе и шепнул:
- Не бойся, все будет в порядке. Сейчас я отведу тебя в теплое место.
Но Аннабет, кажется, так замерзла, что не могла идти. Я без лишних слов подхватил ее на руки и понес к Миссис О’Лири. Та пригнулась, давая мне возможность сесть и посадить свою девушку перед собой. Руки Аннабет крепко обхватили меня за шею, а я еще теснее прижал ее к груди и велел адской гончей отвезти нас домой.
Путешествия по теням – штука не очень согревающая, поэтому, когда мы оказались возле нашего дома, Аннабет еще сильнее дрожала. Я осторожно спустил ее и на руках понес к лестнице. Миссис О’Лири с трудом протиснулась в подъезд и свернулась калачиком на площадке. Путешествие ее сильно утомило.
- Держись, Энн, держись! – подбадривал я Аннабет. – Еще чуть-чуть – и ты будешь в тепле! Тебе станет легче! Обещаю!
Через несколько минут я поставил свою девушку на ноги у двери нашей квартиры, открыл дверь и снова на руках занес ее в дом. Из кухни вышла мама и громко ахнула.
- Перси, что с ней такое?
- Она очень замерзла, - пояснил я. – Занесу ее пока к себе в комнату, а там посмотрим.
Мама посторонилась, и я прошел мимо нее к своей спальне. Ногой распахнув дверь, я положил Аннабет на кровать и заметался, укрывая ее всем, чем мог. Моя девушка закрыла глаза и, похоже, заснула. Хорошо подоткнув одеяла со всех сторон, я присел рядом с кроватью на одно колено, изучая удивительно милое личико Аннабет. Боги, если с ней что-нибудь случится, я этого не переживу…
Трудно сказать, сколько времени я просидел так. Очнулся лишь тогда, когда в комнату тихонько заглянула мама. Она принесла горячую грелку, которую мы положили в одеяла, чтобы согревала, но не обжигала.
- Перси, что происходит? – шепотом спросила мама. – Сначала ты привозишь двух мальчиков, потом Аннабет…
Я невольно ощутил укол вины. Моя мама – самый замечательный человек на свете (вместе с Аннабет), а я ей даже ничего не рассказал. Хорош сын, нечего сказать!
- Эти мальчики – единокровные братья Аннабет по отцовской линии, - сказал я и поведал Салли Джексон обо всем, что произошло.
- Да, я понимаю, - кивнула она, выслушав рассказ. – У тебя просто не было выбора. Но ведь не могут же эти трое находиться здесь до тех пор, пока не закончится запой мистера и миссис Чейз. У нас просто не хватит места.
- Не волнуйся, - кивнул я. – Все будет в порядке. Подождем, пока Аннабет придет в норму, а там посмотрим.
- Знаешь, у меня идея, - внезапно осенило маму. – Я сейчас вернусь.
С этими словами, она вышла из комнаты. Я не стал ломать голову над тем, что пришло ей на ум – слишком беспокоился за Аннабет, которая все еще спала. И сон моей девушки вовсе не был спокойным. Точнее, он перестал быть таким, когда вышла мама. Через несколько секунд Аннабет начала морщиться, а потом с ее губ вдруг сорвалось едва слышное:
- Перси…
Мое сердце, казалось, сделало сальто в груди от переполнившего его счастья. Она позвала не отца, не Афину и даже не братьев, а меня – своего бойфренда! Всего лишь бойфренда… Она любит меня, действительно любит!
- Тише, тише, Энн! – прошептал я, взяв Аннабет за руку. – Я здесь, я рядом! Не бойся! Все хорошо!
Кажется, это и разбудило Аннабет. Она чуть-чуть приоткрыла глаза, и сейчас же ее губы изогнулись в той нежно-влюбленной улыбке, к которой я так привык за последние полтора года. На моем лице невольно появилось такое же выражение.
- Перси, - прошептала Аннабет. – Как ты… как ты меня нашел?
Тут только я ощутил то, чего не ощущал за весь этот день ни разу. А может, тревога и беспокойство вытеснили все остальное. Но сейчас я почувствовал обиду. С моего лица тут же исчезла улыбка, брови сошлись на переносице, а, когда я заговорил, голос мой звучал очень холодно.
- А ты хотела замерзнуть насмерть в каком-нибудь сугробе?!
Не сумев удержать эти слова, я решил, что больше так говорить не стоит, поэтому досчитал до десяти и произнес:
- Прости. Поговорим об этом, когда ты встанешь на ноги. А сейчас тебе нужно отдохнуть.
- Я не хочу, - покачала головой Аннабет и вдруг напряглась. – А где Бобби и Мэтью?
- Не волнуйся, - успокоил я свою девушку. – Они оба здесь. Мама их откармливает.
Аннабет облегченно вздохнула и произнесла:
- Теперь ты понимаешь, что я имела в виду, когда…
Но тут в комнату заглянула мама, и моя девушка осеклась. Салли Джексон улыбнулась ей и обратилась ко мне:
- Перси, можно тебя на секунду?
- Говори здесь, я все равно потом ей расскажу.
Мама вошла в комнату, держа в руке какие-то ключи и загадочно улыбаясь. Может быть, меня бы это напрягло, но я знал, что уж родная мать никогда не причинит мне вреда, поэтому просто с любопытством спросил:
- Что это?
- Слушай, - начала объяснять мама. – Вы знаете, что вшестером мы здесь просто не поместимся, но и тебя, Аннабет, мы не бросим. И твоих братьев тоже. Я подумала немного и вдруг вспомнила: мать Пола, которая умерла три года назад, оставила ему квартиру. Она двухкомнатная, поэтому мы не стали переезжать отсюда. Но сейчас я думаю так: пусть мальчики останутся здесь, а вы, ребята, переедете туда, раз уж сложилась такая ситуация.
Мы с Аннабет пораженно переглянулись. Жить отдельно, вдвоем… Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Тем не менее, мама действительно стояла сейчас с ключами в руке и протягивала их мне. Но сначала я посмотрел в глаза Аннабет. Мне бы и в голову никогда не пришло делать что-то, чего она не хотела. Однако в глазах моей девушки не было ни протеста, ни страха. Только радость. Поэтому я, не колеблясь больше ни секунды, взял ключи у мамы и задал только один вопрос:
- А Пол не будет против?
- Нет, нет, - улыбнулась та. – Он, вообще, собирался ее продать, и очень обрадуется, что делать этого не придется. Эта квартира дорога ему, как память о родителях. Только вот, боюсь, там пыли за столько времени накопилось…