Поскольку посадка ещё не началась, я присела отдохнуть в зале ожидания для пассажиров первого класса. Там так и кишели аристократы — джентльмены в сюртуках и цилиндрах и леди, щеголявшие мехами, шляпами с перьями и драгоценностями.
Я как раз проверяла, на месте ли шкатулка с алмазом Тик-так (я проверяла её каждые пять минут и ничего не могла с собой поделать), когда рядом со мной уселся коротышка в белом костюме. Он выглядел несколько нервически и постоянно что-то бормотал себе под нос, внушая мне опасения. Что-то насчёт того, что Париж катится псу под хвост.
— Какой позор! — произнёс он среди прочего, ни к кому в особенности не обращаясь. — Я помню, раньше в этом городе можно было спокойно спать с окном нараспашку. С незапертой дверью. А теперь — вот вам пожалуйста. Стыд, да и только.
— Правда? — не удержалась я от вопроса. Люблю полоумных — они такие забавные.
— Самая что ни на есть, — кивнул он. — Благодарите судьбу, мисс, что вы и ваша семья покидаете Париж.
— Я путешествую одна, — сказала я.
— В вашем-то возрасте? Возмутительно. — Он нахмурился. — Но ничего, главное, что вы уже уезжаете. Какое вопиющее безобразие! И в такой благопристойной гостинице, как «Гранд-отель»!
Тут бессвязный бред коротышки пробудил во мне нешуточное любопытство.
— Я только что оттуда, — сказала я. — А при чём тут «Гранд-отдель»?
— Там-то всё и случилось. Кошмар, просто кошмар!
— Да перестаньте вы мямлить, недоумок! — прикрикнула я. — Скажите же, что произошло.
— Убийство, вот что, — ответил коротышка. — Тело нашли сегодня утром. Горничная обнаружила её мертвой. С кинжалом в сердце.
Страх зашевелился у меня под ложечкой, протянул свои холодные щупальца к сердцу. Сдавил его. Мне не хватает слов, чтобы выразить чувства, охватившие меня. Могу сказать только: я знала, прежде чем узнала.
— Кого? — слабым голосом спросила я. — Кого убили?
— Вряд ли вы о ней слышали, — ответил коротышка. — Она была стара, очень стара.
— Кто? — спросила я уже настойчивее.
Коротышка печально улыбнулся:
— Ну, если вам непременно надо знать… Это герцогиня Тринити.
Сердце бешено забилось в моей груди.
— Когда-то она была выдающейся леди, — продолжал мой собеседник.
— Я знала её, — сказала я. — То есть слышала о ней.
— Не принимайте так близко к сердцу, маленькая мисс, — посоветовал он. — Не стоит забивать себе голову убийствами и насилием. Оставьте это взрослым.
Разумеется, он был прав. Я юная горничная. Умная и красивая, вне всякого сомнения. Но всё же ещё ребенок. Что мне было известно об убийствах и насилии? О кинжалах, вонзённых в сердце? Ровным счётом ничего. До этой минуты. До этой самой минуты.
— Обещайте мне, что не станете переживать. — Коротышка похлопал меня по руке, его глаза наполнились отеческой заботой. — Обещаете, маленькая мисс?
Я попыталась улыбнуться, но у меня ничего не вышло.
— Обещаю, — кивнула я.
3
Наш корабль отчалил от пристани, и морское путешествие началось. Я сидела в шезлонге на палубе, любовалась на волны и размышляла. Обычно размышления даются мне феноменально хорошо, ведь у меня все задатки прирождённого профессора философии. Или, по меньшей мере, младшего библиотекаря. Но сегодня поразмыслить не получалось.
Я пребывала в ужасном волнении. Руки дрожали. Мысли путались. Меж тем прочие пассажиры толпились у ограждения, провожая глазами берег. Но перед моими глазами стояла только герцогиня Тринити, распростёртая на кровати и с кинжалом в груди. Безусловно, умереть от удара клинком в сердце — потрясающе оригинальный способ отойти в мир иной, однако истинным герцогиням не пристало отбрасывать копыта подобным образом. Моя недавняя знакомая заслуживала более благородной смерти. К примеру, она могла бы подавиться клешнёй омара. Или тяжёлая люстра могла бы рухнуть на неё и раздавить в лепёшку.
Факты таковы: женщина на пороге смерти (герцогиня вряд ли протянула бы дольше недели) была убита в собственной постели. Зачем? И кто это сделал? Я вспомнила картину, открывшуюся мне в камне: незнакомка, подглядывающая в замочную скважину. Может, это она и убила герцогиню? Ужасная кончина герцогини Тринити определённо связана с алмазом Тик-так. Ведь старая перечница предупреждала меня о каких-то бесчестных тупицах, стремящихся завладеть этим единственным в своём роде камнем.