— Что это еще за палка-завывалка?
— Деревяшка наподобие бумеранга. К ней привязывают веревку и крутят над головой, от этого возникает ужасный шум. Многие дикари отпугивают ими чужаков и злых духов. Занятнейший реликт наш Джайлз. Мы поймали его с поличным и призвали к порядку. Тюрьма вызывает у него священный ужас, поэтому он пообещал вести себя хорошо. Теперь Джозеф и Изабелла смогут приступить к раскопкам.
В ответ Ломас с улыбкой заметил:
— Так это кто-то из местных валял дурака? Реджинальд, друг мой, мне выпало редкое счастье сказать вам: «Я же говорил!»
— Да, — ответил Реджи, допивая чай. — Скажите мне еще вот что, Ломас: почему они выбрали именно этот курган, ведь он даже не обозначен на карте, а кругом полно других отличных курганов Я думаю, тут дело в Джозефе и Изабелле. Я нашел у них в доме букинистический каталог. В нем были подчеркнуты буквы SKUTHAI. Возможно, было что-то еще, я не успел досмотреть до конца, вошел Джозеф, а потом каталог исчез.
— Мало ли кто делает пометки в каталоге, — заметил на это Ломас.
— Да, но не всегда из пометок можно составить слово.
— Слово?
— Ломас, друг мой, я думал, вы получили классическое образование. SKUTHAI по-гречески обозначает «скифы», а в Афинах полиция состояла из скифов.
— Но это невероятно!
— Сегодня я нашел в мусорной корзине еще один каталог. На этот раз были подчеркнуты буквы TAPHONOIGEIN. Возможно, опять же, их было больше. На самом деле здесь два слова: taphon oigein — открыть могилу. Один из них — то ли Джозеф, то ли Изабелла — ведет с кем-то секретную переписку по поводу раскопок. Но зачем?
— С чего вы взяли? — возразил Ломас. — Эти двое сделали все возможное, чтобы привлечь внимание полиции. Если один из них действительно задумал неладное, то это последнее, что они стали бы делать.
— Как раз этому есть дюжина объяснений, — устало ответил Реджи. — Во-первых, если произойдет что-нибудь подозрительное, вы наверняка скажете: «Эти люди здесь ни при чем, ведь они сами обратились к нам за помощью», — что вы мне сейчас и продемонстрировали. Во-вторых, предположим, что виновен кто-то один. Узнав, что другой обратился в полицию, он решил из соображений безопасности сделать то же самое. В-третьих, они были оба напуганы. Они решили, что кто-то слишком много знает, и захотели это проверить. Наконец, друг мой, все, что здесь творится, так или иначе связано с этим курганом, на котором оба буквально помешаны. Они хотят провести раскопки без лишнего шума.
— Очень оригинально, Реджинальд, и даже местами убедительно, — ответил, нахмурившись, Ломас. — Объясните мне, какая им выгода от этих раскопок, и я, пожалуй, начну вам верить.
— Совершенно никакой, это-то и интересно, — ответил Реджи.
— Мой дорогой друг! У вас слишком богатое воображение!
— Разумеется, нет. Я человек простой. Все необычное действует мне на нервы. Отсюда и моя скромная слава. Но воображение — мистер Ломас, как вы могли такое подумать?
— Ну-ну, там видно будет, — сказал, вставая, Ломас. — Если я обнаружу в песке чье-нибудь мертвое тело, дам вам знать.
— Отлично, — радостно ответил Реджи, не сдвинувшись с места. — Кстати, я оставил там Андервуда.
— Какого черта? — Ломас уставился на Реджи и сел обратно. — И что он там делает?
— Ловит бабочек. А попутно следит, куда ходят Джозеф с Изабеллой и не отправляют ли они по почте каталоги.
— Черт возьми, он не должен этим заниматься! Если вы хотите, чтобы их почта просматривалась, давайте обратимся к начальнику почтового отделения! Вам ли не знать этого, Фортун.
— Друг мой, я знаю. И сельскую почту тоже знаю. К чему эти отвратительные формальности?
— Не стоит шутить серьезными вещами.
— Вот именно, это я и пытаюсь вам доказать, — ответил с улыбкой мистер Фортун. — Наши голубки едут в богом забытое место, которое, кажется, привлекает их только тем, что его нет на карте. Джозеф мог писать свои дурацкие книги где угодно. Интересно, это Изабелла позвала туда Джозефа или Джозеф увез Изабеллу? Их показания расходятся. Джозеф влюблен, а Изабелла кокетничает. Он ревнует, а она — сама кротость. Пожив здесь некоторое время, они вдруг загораются идеей раскопать курган. Кругом полно курганов, но им подавай именно этот, на отшибе Сток-Аббаса. Далее выясняется, что они обмениваются с кем-то сведениями, настолько секретными, что их нельзя изложить в письме на простом английском языке. В одном сообщении было что-то о полиции, в другом — о том, что нужно раскопать курган. По-моему, дорогой мой, здесь затевается какое-то темное дело.
— Но это все слишком запутано, Фортун. Почему бы, черт возьми, им не писать письма? Но зачем по-гречески?
— Они здесь совершенно одни. Вместе разбирают почту и оба видят все письма, которые получает и отправляет другой. Однако на каталоги обычно мало кто обращает внимание. Если один из них не знает греческого, то подчеркнутые буквы так и останутся загадкой. Слово SKUTHAI ничего не сказало даже начальнику уголовного розыска.
— Так что это, по-вашему, за игра?
— Друг мой, — ответил с улыбкой мистер Фортун, — я начисто лишен воображения. Зато у вас в руках теперь оказались все факты. Точнее, почти все: я сделал несколько фотографий Джозефа и Изабеллы. — С этими словами он положил на стол свернутую пленку. — Увеличьте изображения лиц. Вдруг кто-нибудь из ваших ребят их знает? А теперь до свидания, Ломас! Я сегодня обедаю у своей племянницы — у той, которая замужем за артиллеристом. Она всегда такая бодрая и веселая, что утомляет.
За последующие две недели не произошло ровным счетом ничего. При каждой встрече с мистером Фортуном в клубе Ломас отпускал ехидные комментарии о пользе воображения и о греческом языке. Потом Джозеф Ларкин написал мистеру Фортуну о том, что раскопки почти завершены, и настойчиво пригласил его приехать посмотреть на результаты. С этой вестью мистер Фортун позвонил Ломасу, но тот в ответ презрительно хмыкнул.
— Я поеду, — сказал на это мистер Фортун.
— Хорошо, раз вам время девать некуда, — послышалось из телефонной трубки.
Ответный звонок раздался три дня спустя, в тот самый момент, когда к дому мистера Фортуна подъехала машина, чтобы отвезти его в Сток-Аббас.
— Алло, Фортун? Вы уже собрались? Отлично! Приезжайте сюда.
С самого утра Ломас был в бешенстве.
— Опять какая-то чертовщина из Сток-Аббаса! — крикнул он и с раздражением посмотрел на Реджи. — Я, как последний дурак, поручил часть работы почтовым служащим — и вот, пожалуйста, их отчет. Букинистический каталог был отправлен в понедельник из Рестхарроу на имя некой мисс Джордж, которая проживает в Борнмуте по адресу Сэнд-стрит, 715. Были подчеркнуты буквы а, Ь, четыре раза е, д, h, два раза i, I, т, п, р, г, два раза s, t, и.
— Вы абсолютно правы! — заявил Реджи и зевнул.
— Что вы имеете в виду?
— Вы сказали «как последний дурак». Совершенно с вами согласен. Почему вы не поручили отчет Андервуду? Он бы отлично справился! Между прочим, я просил его записывать буквы в нужном порядке!
— Но черт возьми, мы же не можем просматривать чужую почту!
— Друг мой, вы слишком хороши для этого мира! — Реджи взял ручку и лист бумаги — Повторите-ка еще раз: а, Ь — он записал ABEEEEGHIILMNPRSSTU, затем закурил сигару и задумался.
— От таких добродетельных людей, как вы, одни неприятности Вот, пожалуйста: PRESBUS GAMEIN THELEI. Очень интересно. Это кое-что проясняет.
— Что вся эта чертовщина означает?
— И чему вас только учили в школе, Ломас? Это значит «старик хочет жениться». Так я и думал. Я же говорил, что все факты у вас в руках. Помните, Джозеф говорил, что Изабелла получила классическое образование. Не то что вы, Ломас. Это она пишет сообщения. Она поймала Джозефа на крючок. Теперь все ясно. Передайте своим драгоценным почтовым служащим, чтобы они впредь соблюдали порядок следования букв. Я не собираюсь в угоду вашей совести заниматься расшифровкой криптограмм. И отправьте кого-нибудь попроворнее к этой мисс Джордж, которая живет в доме 715 на Сэнд-стрит. Я уезжаю в Сток-Аббас. Они раскопали курган. Кстати, что там со снимками?