- Мейвис, я была так хороша. Я
исполняла стриптиз и все прочее.
- Да? А что делал он?
- Он совсем спятил. Буквально! Вот почему мне нужно с ним поговорить. Нельзя
допустить, чтобы Макс думал, будто
всерьез испытал все это. Ведь дело всего лишь в любовном напитке.
- Радость моя...
- Нет, Мейвис, я должна ему признаться. Если я этого не сделаю, то не смогу
жить дальше.
- Эбигейл, ты не сделала ничего дурного - всего лишь дала ему немного любви и
горячего шоколада.
Эбигейл тряхнула головой, и вокруг нее нимбом взлетели кудряшки. Она не
пыталась больше совладать с волосами.
Какое это имело значение теперь, когда вся ее жизнь полетела к чертям!
- Нет, я использовала его. Я использовала этого милого, доверчивого,
терпеливого человека, и я не могу себе этого
простить.
Мейвис поняла, что сейчас Эбигейл не переубедить, и отступила в сторону,
показав рукой на дверь:
- Делай то, что считаешь нужным.
На Эбигейл был легкомысленный блейзер, майка и обтягивающие брюки - совсем не
то, что составляло ее обычный
рабочий гардероб, но в конце концов, кто сказал, что она собирается оставаться
здесь после сегодняшнего объяснения?
Уставившись на дверь, она пыталась растопыренными пальцами причесать свои
растрепанные волосы, понимая, что это
безнадежно.
Не то чтобы она передумала делать то, что хотела. Нет, она сумеет держать
себя в руках. Просто она...
Не могла этого сделать! Это было нечто большее, чем чувство вины.
Воспоминания о том, что она вытворяла прошлой
ночью и что вытворяли с ней, приводили ее в смятение. Как после этого можно
смотреть в глаза мужчине? Единственным
утешением было то, что можно все свалить на любовное зелье. Если бы не оно,
Эбигейл Гастингс никогда не позволила бы
себе ничего подобного.
"Свалить? - подумала она. - Нет, это неподходящее слово".
- Тебя подтолкнуть? - поинтересовалась Мейвис.
- Для этого нужен бульдозер. - Но Эбигейл все же решилась.
Макс сидел за столом, просматривая информационный бюллетень, который его
помощница составила накануне. Он
всегда сам писал свое президентское обращение для второй стороны обложки, но
прежде читал то, что составила Эбигейл.
Босс казался спокойным и собранным, сосредоточенным. Это удивило ее,
поскольку о ней самой этого никак нельзя было
сказать. Неужели для мужчины вчерашний вечер был самым обычным? Неужели это
возможно?
- Мистер Галлахер... Макс, я...
Он откинулся на спинку кресла, оглядел ее с ног до головы и прищурился. В его
сапфировых глазах мелькнула загадочная
искорка.
- Думаю, вам следует снова начать называть меня "сэр", Эбби, - сказал он. -
Это меня заводит.
Эбигейл смутилась. Это что, продолжающееся действие напитка? Может быть, на
мужчин он действует дольше, чем на
женщин? Прежде чем она успела справиться со своим смущением, в кабинет вошла
Мейвис. Внеся на подносе чашку, она
поставила ее на стол Макса.
- Что это? - спросила Эбигейл, заподозрив неладное, но Мейвис лишь пожала
плечами и направилась к двери.
Макс улыбнулся и взял чашку.
- Это горячий шоколад, который мы пили вчера вечером. Мне он так понравился,
что я попросил приготовить его.
Оказывается, это рецепт бабушки Мейвис. Но, полагаю, вы это и сами знаете.
Он улыбнулся и сделал глоток.
- Остановитесь! - Эбигейл подбежала к его столу. - Не пейте его, Макс... сэр.
Это дурман!
- О чем вы? Это же горячий шоколад.
- Нет... это зелье. Пусть Мейвис сама вам расскажет. - Эбигейл повернулась. -
Мейвис?
Секретарши не было.
- Эбби, она ничего не говорила ни о каких его чудодейственных свойствах. -
Макс сделал еще глоток. - Шоколад
очень вкусный, и это единственное, что помогает мне избавиться от головной боли.
- Но, сэр, вы не можете... Прошу вас! Он заставит вас...
Макс взял чашку обеими руками, поглаживая ее своими длинными пальцами, поднес
к губам и вдохнул густой аромат.
- Заставит меня - что?
Слишком поздно, поняла Эбигейл. Она хотела соблазнить его и погубила. Теперь
Макс, как наркоман, привязан к этому
шоколаду и, возможно, к ней. От этого не лечат ни в какой клинике.
- Вы не ответили на мой вопрос, Эбби. Кстати, вы сегодня очень красивы, хотя
не понимаю, почему меня это удивляет.
Вы вообще красивы.
- Сэр, вы не понимаете, что говорите. Вы говорите это лишь потому, что вчера
я опоила вас горячим шоколадом.
- Вот этим? - Он постучал по чашке кончиком пальца и выпил почти все.