Я вспыхнула, но промолчала. Не имеет смысла язвить и обмениваться шпильками. Мы друг другу никто, пусть так и останется.
***
Стоило нам спуститься к парковке, как Ярослав отпустил амбалов и сам сел за руль, предложив занять место рядом. Поколебавшись, я согласилась.
Неудобно было отказываться, боялась выглядеть глупой провинциалкой, да и в бардачке лежал мой телефон, так что если я сяду рядом с водителем, смогу достать его сама. Так будет спокойнее и просить лишний раз не придётся.
— Всё ещё не доверяешь? — первым нарушил молчание Ярослав, когда мы выехали на запруженные московские улицы.
— А мы уже на «ты»? — ощетинилась я, испытывая возмущение от того, что этот малознакомый мужчина раз за разом бесцеремонно нарушал мои границы.
— Да. А что? Ты против?
Выражение лица Ярослава, который словно нарочно выпячивал всё свои недостатки и был нарочито груб, говорило само за себя: нахмуренные брови, сосредоточенный на дороге взгляд, руки, крепко сжимавшие руль — он обращался со мной так, будто я была врагом. Препятствием, которое устранить весьма непросто, особенно для того, кто привык решать дела по щелчку пальцев.
Не спрашивая разрешения, я открыла бардачок и, выудив оттуда своё имущество, захлопнула крышку. Звук получился громче, чем думала, но извиняться не собиралась.
Телефон работал исправно, а от Стаси было пять пропущенных. Подруга совсем меня потеряла.
— Против. И да, вам не доверяю. Да и вся эта история с наследством кажется мне выдуманной.
— Так откажись и живи, как прежде. Или миллиард рублей душу греет? Заметь, это помимо прочего наследства.
Ярослав произнёс слово «прочего», будто в этом имуществе было что-то постыдное. Или оно казалось ему столь несущественным, что ради какой-то там квартирки в Черемушках мажор и пальцем бы не пошевелил.
Возможно. А вот я, чем дольше об этом думала, тем больше приходила к выводу: это мой шанс. Больше не надо будет платить за жильё чужим людям, я получу московскую прописку, особняк продам или буду сдавать.
Надо ещё посмотреть на него, а то мало ли, вдруг там недострой или что-то подобное и проблемное? А квартиру в Саратове продам. Всё равно она теперь мне без надобности.
— Молчишь? Правильно, — продолжил Ярослав язвительным тоном. — Миллиард рублей, работая психологом на телефоне, не заработаешь, если это не какие-то особые услуги.
И тут меня прорвало. Какое он имеет право так со мной обращаться? Хочет уничтожить конкурента? И если не получается уговорить, так можно и угрозами действовать? Авось, девчонка испугается и сольётся…
— Если вы так уж обо мне всё знаете, то наверняка в курсе, что я не только работаю психологом на телефоне, но и в кризисном центре. Я помогаю людям вырваться из круга проблем, отстраниться и посмотреть на всё иначе. Небольшая помощь, но и её иногда взять не от кого. И да, иногда женщинам надо выговориться, потому что в их жизни очень часто встречаются такие чёрствые и самодовольные…типы.
Я уже нарушила своё табу и вместо последнего политкоректно-нейтрального слова сказала другое, нелитературное.
— Что ты так покраснела? — заметил Ярослав, время от времени отвлекаясь от дороги. Он смотрел чуть с прищуром, а в глубине хищных глаз вспыхивали жёлтые искорки. Или всё дело было в свете, падающем под определённым углом.
К несчастью, мы попали в пробку и были заперты наедине в пустом салоне джипа, поэтому гордо повернуться и уйти не получится, значит, придётся терпеть его насмешки или ставить нахала на место.
Будь я на работе, безусловно выбрала бы первое, но сейчас всё внутри закипало от гнева, и я решила дать эмоциям выход. Хочет словесную дуэль? Пожалуйста.
— Душно, — процедила я, отвернув голову к окну и скрестив руки на груди.
У меня снова начала болеть голова, видимо, таблетка перестала действовать, или против того, что на меня свалилось за последние часы, медицина была бессильна.
— Правда? Я думал прибавить температуру, здесь, как в холодильнике, — протянул Ярослав, и я снова уловила в его тоне сдержанную насмешку.
Ему нравилось меня раззадоривать, наверное, он думал, что я тихая и забитая провинциалочка, которая не сможет дать достойный отпор его шуткам и завуалированным оскорблением.
Эта игра в «кошки-мышки» мне надоела. Пора показать коготки.
— Чего вы добиваетесь? — спросила я, резко повернувшись и посмотрев на его профиль. Ярослав по-прежнему смотрел на стоящую впереди машину и молча слушал, постукивая пальцами по рулю. Ритм то убыстрялся, срываясь на барабанную дробь, то становился редким, будто осторожные шаги. — Зачем эти перепалки? Да, я приехала из провинции и никогда не знала своего отца. Возможно, это даже к лучшему. Меньше разочарований!