— Думаешь получится? — зачем-то спросила у него.
— Нет, — скупо ответил Демид, потом нахмурился и добавил, — главное, чтобы у Артура получилось…Мы были не правы. Извини.
Надо же. Извини. Вот уж не думала, что в его лексиконе есть это слово.
— Что мне с твоих извинений?
— Ничего. Это просто слова. Они ничего не изменят.
— Рада, что ты это понимаешь, — я отвернулась к окну. Разговаривать не было ни сил, ни желания.
— Что я могу для тебя сделать?
— Мне ничего не нужно.
— Брось, Вероника. Всем чего-то нужно. Можешь, просить, все что хочешь…
— Даже так, — горько усмехнулась я. Надо же, аттракцион невиданной щедрости, как бы не расплакаться от умиления.
— Да.
— Хорошо. Сделай так, чтобы Кирилл больше никогда не появился на горизонте. Чтобы даже на пушечный выстрел не приближался ни ко мне, ни тем более к Ванечке.
— Он никого больше не побеспокоит, я уже решил этот вопрос. — жестко ответил мужчина.
Мимолетный взгляд, твердый, но в то же время с нотками едва скрываемой горечи, и мне стало не по себе, будто в прорубь окунули.
Кириллу конец. Бархановы не из тех, кто прощают. Уж я-то знаю.
Мне его не жаль. Отнюдь. Заслужил. Но тошно от мысли, что когда-то, так же хладнокровно они решали и мою судьбу.
Очередной допрос. И снова Демид не отдал меня на растерзание следователю. Остался, хотя его просили уйти. Один звонок куда-то наверх и все вопросы отпали сами собой. Перед ним начали стелиться, а я получила статус «неприкосновенна».
Меня в сотый раз крайне вежливо расспрашивали о том, что произошло. О том, с чего все началось, о жизни с Кириллом, о его делах, о его возвращении. Я не таясь, рассказала все, даже самые неприятные моменты, переживая их заново. Отвечала предельно честно…Но все-таки соврала. Один раз, по-крупному. И мне не стыдно. Я сделала свой выбор.
— Хотите ли вы повидаться с мужем? — спросил следователь, после того как допрос закончился.
От слова «муж» меня передернуло. Надеюсь, скоро удастся избавиться от этого позорного клейма.
— Это необязательно, — нахмурился Демид.
— Все в порядке. Я хочу его увидеть. Наедине.
Хочу заглянуть в голубые глаза, стереть ненавистную улыбку с его губ, а потом повернуться и забыть, как страшный сон.
— Уверена? — Дем поднялся со своего места.
— Да. Мне это нужно.
Он кивнул, прекрасно понимая, что я хочу сделать и отступил в сторону.
Когда меня завели в камеру, Кирилл сидел, вальяжно привалившись к спинке стула, и поигрывал цепочкой наручников.
— У вас три минуты, — коротко сообщил сопровождающий и оставил меня наедине с моим ночным кошмаром.
— О, и кто это ко мне пожаловал?! Уж не Вероничка ли? — ухмыльнулся Мелкий, — Как там братец? Все? Скопытился? Уже можно праздновать.
В голубых глазах полыхала такая искренняя жадная надежда, что захотелось огреть его стулом по голове. Вместо это сдержано произнесла:
— Нет. Артур идет на поправку. У тебя, как всегда, ничего не вышло.
Его тут же перекосило от злости:
— Жалко. Я вроде метко выстрелил, а этот кретин будто неуязвимый был. У дверей поймал. Урод.
Я молча слушала его, рассматривая, как гадкое насекомое. Сейчас, когда можно было больше не прятаться, Кирилл стал еще отвратительнее, чем раньше. Он гордился тем, какой он, гордился своими поступками.
— Так зачем пришла? Неужели все-таки скучаешь? — пошлым взглядом скользнул по моим бедрам.
— Просто хотела напоследок взглянуть на тебя. Попрощаться.
— Думаешь, отделалась от меня? Не радуйся раньше времени, дорогая. Жди, скоро в гости приду.
— Интересно как?
— Меня признают невменяемым и дадут условно, — ухмыльнулся Кирилл.
— Признают, — согласилась я.
— Годик постою на учете и свободен, — он потянулся, как довольный сытый котяра, — витаминки попью, выслюсь.
Улыбнулся и посмотрел на меня, как и раньше: снисходительно-лениво, самоуверенно, нагло.
Он был уверен, что выкрутится.
Дурак.
Привык к безнаказанности, к тому, что братья с ним возятся и все спускают с рук. И не понимал, что все. Игры закончились. Приговор подписан и обжалованию не подлежит.
— Знаешь, — склонилась к нему чуть ближе, — где таблетки, там и капельницы. Где капельницы, там и смирительная рубашка, а там и до сильных препаратов недалеко.
Я напоминала ему его же слова, с удовольствием наблюдая, как улыбка стекает с красивых губ, а взгляд становится подозрительно-хищным.
— Ты оттуда не выйдешь. Ни через год, ни через два, — тихо произнесла, глядя ему прямо в глаза, — У тебя пожизненная путевка на этот курорт…любимый. Наслаждайся.
Он рванул ко мне, но оковы держали крепко.
— Дрянь! — прорычал, растеряв всю свою показную браваду, — убью!
— Ты давно меня убил. Теперь моя очередь.
— Тварь! — Кир продолжал бесноваться, пытаясь выбраться из оков, и на шум прискакали охранники:
— Покиньте помещение, — один из них уверенно направил меня к дверям.
— С удовольствием.
Больше меня тут ничего не держит.
— Как все прошло? — спросил Демид, когда я вышла из камеры.
Мне в спину неслись проклятия, угрозы и пожелания сдохнуть мучительной смертью, а я впервые за долгое время чувствовала, что на душе становится спокойно, будто камень свалился.
— Хорошо. Правда Кирилл немного…расстроился. Он…
Наш диалог прервал звук входящего сообщения. Барханов достал из кармана телефон, разблокировал экран, прочитал послание и тут же подобрался, шумно выдохнул.
— Что случилось? — встревожилась я.
Демид медленно опустил телефон, посмотрел на меня горящим взором и впервые за все время нашего знакомства искренне улыбнулся, позволив исчезнуть неизменной каменной маске:
— Артур пришел в себя.