Коллеги не засмеялись, наоборот, как-то странно переглянулись, а на следующий день подали заявление на расширение проекта, чтобы проверить эффективность нового вещества в лечении целлюлита. Мне предложили присоединиться, а сегодня даже доверили выступить на ежемесячной научной конференции исследовательского центра.
Под аплодисменты я спускаюсь со сцены и сажусь рядом с Казом, который занял мне место.
— Ты так здорово выступила! — шепчет он. — Ребята просят, чтобы ты провела семинар и научила нас делать презентации. Пожалуйста! Ты ведь тоже не англичанка, ты такая как мы, а выступаешь как профессионал.
Я не поворачиваюсь к Казу в надежде скрыть румянец смущения.
Парень продолжает говорить комплименты, но я отвлекаюсь, потому что ощущаю на себе пристальный взгляд. Оборачиваюсь — и на секунду вокруг пропадают звуки. Александр стоит в дверях зала и смотрит на меня. Он одет тепло, не по погоде, похоже, только с самолета. То, каким взглядом он смотрит на нас с Казом, заставляет меня ерзать на стуле. Как назло, приятель склоняется ближе, обсуждая произношение какого-то слова.
Ничего страшного! Раз я смогла пережить последние недели, то и Гранд не лопнет от эмоций!
Александр закончил поджаривать меня взглядом, развернулся и вышел из зала. О своем приезде он не предупредил ни меня, ни начальство, это не в его стиле. Зато в его стиле вмешиваться в мою жизнь в самом прямом смысле слова. Например, после моего приезда в Катманду всех работников компании переселили в престижные апартаменты с охраной. По понедельникам мне доставляют посылки из магазина европейских продуктов со всякими деликатесами, а по пятницам — цветы.
Я уже говорила, что Гранд — опытный игрок и знаток женских сердец? И мерзавец тоже, с этим все без изменений, хотя я и не питала ложных надежд, что мне удастся его перевоспитать.
Гранд здесь…
Мог бы и предупредить, что приедет. Я бы хоть… нет, наряжаться бы не стала. Или…
Пусть не думает, что я скучала! Работа поглотила меня целиком. Все настолько интересно, что я почти не думала об Александре. Почти не вспоминала последнюю неделю перед моим отъездом, а особенно ту ночь, когда Гранд появился в квартире Люкаса под утро, стиснул меня с такой силой, что затрещали кости, и сказал: — Тебе надо срочно уехать, иначе, клянусь, я тебя не отпущу. Прикую к постели в моей квартире. Ты меня знаешь, я не шучу!
В те дни он ожесточился, был груб и придирчив к каждой мелочи. Только когда навещал меня и лежал рядом в постели, постепенно расслаблялся. Засыпал, вздрагивая во сне, и ни на секунду не размыкал объятия.
Мы скрывали наши отношения в целях безопасности. Это оказалось на удивление легко, потому что нет их, тех самых отношений, и Гранда тоже не было, причем очень долго. Что тут скрывать?
Вот я о нем и не вспоминаю. Особенно о том, как он проводил меня в аэропорт, подмигнул и сказал: «Читай обо мне в газетах!» Кто так прощается??! Я уже говорила, что Гранд — мерзавец?
Я бы совсем о нем не скучала, но мешают мелочи.
У директора исследовательского центра такой же пиджак, как у Гранда.
Дочку сотрудницы зовут Фрея.
В комнате отдыха такой же ковер, как в приемной Александра.
Вчера на обед я ела овощное рагу, которое мы однажды обсуждали.
Мой новый телефон заканчивается на 313, как и телефон Гранда.
Когда я только приехала в Катманду, меня поселили в Гранд-отеле.
В трех кварталах от жилого комплекса есть улица с длинным названием, которое заканчивается на «гранд».
В местном торговом центре продают одеколон Александра. Узнала я об этом случайно: перенюхала все имеющиеся и нашла. Но не купила, конечно. С какой стати? Я же не последняя дурочка, чтобы покупать мужской одеколон и нюхать на ночь? Или распрыскивать по постели… или…
Ничего такого я не делаю, а если и делаю, то… случайно.
И вообще, я снова ненавижу Гранда. Этот мерзавец что-то сделал с моей головой. С него станется запихнуть туда чип и давить на кнопку, чтобы заставить меня подчиниться его воле. Как ни стараюсь отвлечься, думаю о нем. Напрашивается печальный вывод: мы друг друга стоим. Оба одержимые.