— Ты всерьез собираешься жить в моей квартирке-студии?
— Нет, конечно, но мне надо попасть в нее, чтобы помочь тебе собрать вещи. Нам уже подыскивают подходящую квартиру побольше.
— Не уверена, что в Катманду есть квартиры, которые вместят твое эго!
— Построим! — невозмутимо пожал плечами. — А сегодня ночуем здесь.
Я не стала спорить с Александром, позволила ему командовать. Только сегодня, только в эту ночь. Просто потому, что в каждом его слове и движении такая радость, такая легкость, что сердце замирает. Он рад, что вырвался из прошлого, так пусть празднует свободу. Пусть дурачится, как мальчишка, пусть командует, а я с удовольствием подстроюсь под его ритм.
Мы приняли душ и легли в постель. Занавеси оставили открытыми, смотрели в тяжелое, пыльное зимнее небо.
— Помнишь как после памятной встречи с родителями я запретил тебе затевать игры?
— Помню, но если ты думаешь, что я собираюсь во всем тебя слушаться, то удивишься…
— Ладно тебе! — Александр хмыкнул. — Я не дурак, прекрасно понимаю, что ты не из послушных, но это не значит, что я перестану пытаться тебя укротить.
— А я — тебя.
В свете ночника блеснули его глаза.
— Ммм… воистину это — самая увлекательная игра из всех, в которые я ввязывался… очень жду твоих попыток меня укротить! А теперь послушай, к чему я об этом вспомнил. В виде исключения я предлагаю тебе сыграть в одну игру. О-о-о-чень азартную.
— У нее есть название?
— Сейчас придумаю… «Прыжок в бездну с любимым мужчиной».
— Твой гостиничный номер на втором этаже. Если и разобьем, то только колени.
— Не воспринимай все так буквально! — Пошарив на прикроватной тумбочке, Александр показал мне серебряный квадратик презерватива. — Дело в том, что я очень тебя хочу…
— Снова?! Мы же только что два раза…
— И что? Ты установишь лимит, когда и сколько раз тебя хотеть?
— Нет, но…
— Я очень тебя хочу и предлагаю сыграть в захватывающую игру. У нас с тобой сложное прошлое, но судьба все расставила по местам, не так ли?
— Предположим, — сказала неопределенно, уже догадываясь, на что он пытается меня толкнуть.
— Да или нет?
— Да.
— Мы доверяем судьбе, не так ли?
— Так.
Опять это правило трех «да», известное всем дельцам: заставь человека дважды сказать «да», и тогда третий раз — твой. Бесплатный. Уж теперь я не попадусь на эту уловку!
— Тогда последний вопрос: не хотела бы ты снова довериться судьбе, раз она все знает лучше нас?
— Смотря как и в чем довериться! — ответила осторожно. Ай да молодец, не попалась на уловки Гранда!
Он навис надо мной, соблазняя своим теплом, провел губами по лицу, по контуру подбородка.
— Позволь судьбе определить наше будущее!
Широким движением руки отбросил презерватив, и тот ударился о стену и приземлился на ковер.
— Я хочу войти в тебя, очень глубоко, почувствовать тебя изнутри, каждую толику тепла, каждую каплю влаги. Каждый дюйм моей любимой женщины. — Сильные пальцы ласкают живот, спускаясь ниже, дразня и заставляя откликаться. — А потом я хочу кончить в тебя, сделать тебя моей. Это как печать, как метка… — Пальцы кружат вокруг чувствительной точки, мягко задевая ее. Александр целует меня в шею, в грудь… и шепчет, щекоча кожу: — А остальное оставим в руках судьбы. Она и решит, что правильно, что лучше для нас. И если у нас будет ребенок… Господи… — Александр на секунду отстранился, словно собираясь с силами, вздохнул. — Если у нас с тобой будет ребенок, то это — настоящее начало. Это больше, чем мы с тобой, это замечательно. Мы все сделаем правильно для него… хотя нет, для нее. С твоим упрямством это будет девочка. Сыграем? — спросил, соблазняя меня руками, словами и губами.
Ай да Гранд, ай да мерзавец! Не мытьем так катаньем!
— Красиво говоришь! — посмеиваюсь, изо всех сил скрывая, какой громадный эффект возымели его слова. Все женское во мне воспарило и откликнулось на любимого мужчину. Основной инстинкт в действии! — Мне кажется, что нам рано говорить о свадьбе, а ты предлагаешь рискнуть и завести ребенка.
— Я предлагаю судьбе решить за нас.
— Ты сошел с ума!
— Конечно, сошел! Тоже мне новость! — фыркнул. — Мы вместе, Алена? — мягко провел губами по шее, поцеловал ключицу.
— Да. — В голове шум, чувства рвутся наружу, тянутся к нему.
— Только ты и я? — еле ощутимой лаской пробежался по груди.
— Да. — Только бы не заплакать!
— Против всего мира? — приподнялся, глядя в глаза, словно проверяя на искренность.