— А если подумать? — настаивал «розыскной», хмуря брови, — может кто всплывет в твоей памяти с неадекватным подозрительным поведеньем. Может наркоман, у которого едет крыша, или кто освободился с тюряги, с такими не изжитыми пережитками тяжелого прошлого. В этом случае, думаю, следует смотреть в пятилетний период, ведь такие наклонности могут проявиться не сразу. В общем, ты тут подумай, внимательно посмотри и послушай, и если, вдруг, что проявится интересное, то сразу направляйся ко мне. Все ли понятно, в этом несложном обычном вопросе? Повторять не потребуется?
— Нет, — заверил Павел Прокопьевич, — я все понял. Не в первый же раз.
— Ладно, Корян, — провозгласил Киров, вставая со своего места, и направляясь к выходу из квартиры, — надеюсь мы друг друга отлично поняли, и мне не придется разочаровываться в нашей с тобой давешней дружбе.
Младший лейтенант, одетый в гражданское «платье», последовал за следом за своим умелым наставником. Как только они оказались на улице, сели в машину, и она медленно тронулась, Бирюков не выдержал и спросил:
— Я конечно все понимаю: оперативная деятельность, стукачи и все такое многое прочее. Однако, что мне совершенно не ясно, так это: зачем нам наркотики?
— А, марихуана? — пробормотал Роман, словно не слушая говорившего, погруженный в свои сокровенные мысли, — Скоро узнаешь. А вообще, я тебе посоветую: побольше видеть, больше слушать и поменьше умничать и говорить. Со временем придет опыт, и тогда ты все узнаешь и начнешь понимать.
Никита, видя, с какой неохотой отвечает напарник на его обыденные вопросы, обиженно замолчал и, отвернувшись к окошку, изобразил на своей физиономии крайнее недовольство и отрешенность. «Переварив» что-то в своей голове, Киров заметил состояние новобранца и рассмеялся от всей души так, что даже вызвал у своего молодого напарника непроизвольную смену его угнетенного настроенья — на глубокое удивление. «Уж не спятил ли он? Вот так всегда: мне достался полоумный наставник», — подумал про себя Бирюков.
Роман же, между тем, остановился, свернул из «экспроприированной» марихуаны небольшой «косячок» и, подпалив его спичкой, глубоко затянулся. Заметив, что Бирюков смотрит на него широко открытыми ополоумевшими глазами, словно бы говорящими, что он уже готов выпрыгнуть из машины и бежать докладывать начальству о чрезвычайном происшествии на работе.
— Хочешь сказать, — заметил опытный сыщик, — что у вас там в ППС-е никто не пользует травку? Да я, ни в жизнь, в такую «херню» не поверю. На «пыхни» и немного расслабься.
Он протянул самокрутку младшему лейтенанту, но тот замахал руками так, что чуть не сломал это пагубное представительство наркотического семейства. Киров резко отдернул руку, спасая свою губительную цигарку.
— Ты чего совсем охренел!? — «наехал» он на молодого сотрудника, поднимая тон своего голоса до полу-крика, — не хочешь сам, так и другим не мешай. Надеюсь, руководству стучать не отправишься?
— Нет, — ответил твердо Никита, давая понять, что на него вполне станется положиться, — делай чего хочешь, лишь бы это не было в ущерб главной работе.
На том этот разговор был закончен. Затянувшись еще пару раз, оперативник, с недовольным видом, выбросил надоевший сразу же «косячок», и они поехали дальше.
Глава IV
Федосеева Любовь Викторона
День близился к концу. Киров, направляя служебный автомобиль в сторону «Петровки», внезапно, повернул руль влево и свернул в переулок, удаляясь от основного места их службы.
— Мы куда? — невольно задал вопрос молодой сотрудник.
— Заедем домой, — отвечал старший товарищ, — надо перекусить, да и оружие взять, а то неизвестно, когда, и чем день может кончиться.
— Так ты все это время работал без пистолета? — удивился новоиспеченный сотрудник московского розыска, — а как же инструкция?
— Правила для того и существуют, чтобы ими пренебрегать, — насмехаясь над практичностью и исполнительностью новобранца, проговорил Роман, — и запомни главное: оружие полицейского — это ручка, а не «пушки», да пистолеты.
Удаляясь от главного корпуса МВД города Москвы, они вновь оказались в одном из самых неблагополучных районов столицы, где кишела всевозможная «шушара»: наркоманы, гопники, просто пьяницы и другие, всевозможные асоциальные элементы. Именно в этом вертепе и жил один из самых лучших оперативников московского розыска.
— Так проще работать, — объяснил Роман выбор своего местожительства, — когда «варишься» в котле этих преступных «ублюдков», очень много знаешь об устоях их жизни, привычках и правилах межличностного общения.