Он ненавидел эту девушку, за которой сейчас так пристально наблюдала камера. Ненавидел всеми душевными силами, какие только в нем остались. Пожалуй, ненависть — это единственное сильное чувство, которое еще держало его на плаву. Возможно, благодаря ему, он все еще жил. Жил и надеялся, что он увидит, как она полетит с этого пьедестала, на который он возвел ее. На который она смогла взобраться, благодаря его слепому обожанию и безоглядной любви.
Он поднес к губам бутылку с виски и сделал приличный глоток. Горло обожгло и сдавило, словно организм уже не мог принимать в себя эти убойные дозы отравы. Но он продолжал вливать в себя четырехлетний выдержанный бурбон, уже не чувствуя его мягкого древесного вкуса. Ему было наплевать на то, что с каждым глотком желудок все больше сжимался, моля о пощаде. В нем уже долгое время плескался один алкоголь, и сегодняшней размороженной упаковки рагу было явно недостаточно, чтобы заглушить голод. Но парень с каким-то извращенным упоением продолжал издеваться над собой, словно наказывая за совершенную когда-то ошибку. За ту иллюзию, в которую поверил и которую помогал достраивать своими руками. Кирпичик за кирпичиком, кадр за кадром, снимок за снимком.
Перед глазами словно отматывалась назад кинопленка, замирая стоп-кадрами, напоминая ключевые события прошлого. Он уносился на два года назад, когда началась эта история, закрутившая его, перемоловшая в муку и выплюнувшая, как ненужный отработанный материал…
А все так хорошо начиналось… Шли съемки для очередного глянцевого журнала…
Глава 2.
Два года назад…
Противный звук будильника вонзался в уставший мозг и заставлял встать. Даррелл нащупал кнопку и с наслаждением вжал в пищащую коробку, даже не открывая глаз. Он обманул это адское изобретение! Повернувшись на другой бок и посильнее натянув на голову одеяло, чтобы укрыться от бьющих в глаза ярких лучей, он собрался уже продолжить смотреть приятные сны, когда в дверь номера начали с силой долбить, словно произошло что-то ужасное. К примеру, с ближайшей горы сошел ледник.
— Даррелл! — раздался из коридора голос Роберта, главного букера и по совместительству его менеджера. — Сейчас же поднимай свою упругую задницу и открывай эту дверь! У нас нет времени на отдых! Грегори!!!
Даррелл заставил себя оторвать голову от подушки и покинуть теплую удобную кровать. Приоткрыв один глаз, он дотащился до двери и открыл замок, впуская этого неугомонного мужика, который ворвался в его комнату, словно ураган. Впихнув ему в руки термокружку с двойным ароматным латте, менеджер уселся в кресло и отхлебнул из своего стакана.
— Ты чего такой помятый? — он быстро окинул Даррелла наметанным взглядом. — Только не говори, что опять не спал допоздна.
— Допоздна? — Даррелл с негодованием поднял брови. Сделав пару глотков кофе и обретя способность адекватно соображать, он сфокусировал взгляд на Роберта. Тот выглядел до отвращения бодро и свежо, чего Грегори совсем не мог сказать о себе. — Да я чудом заснул под утро…
— Могу я у тебя поинтересоваться, чем ты занимался всю ночь? — он многозначительно подергал бровями и приподнял одеяло на постели, оглядывая простынь.
— Пытался укрыться от этого гребаного полярного солнца! — Даррелл ткнул пальцем в окно, где, словно издеваясь, переливалось лучами небесное светило. — Не привык, знаешь ли, спать при свете.
Роберт молча встал, подошел к прикроватной тумбе и, взяв в руки пульт, нажал на кнопку. На окна медленно опустились светонепроницаемые плотные шторы. С минуту Даррелл ошарашенно смотрел на это интерьерное чудо, пока Уэллс нажатием на пульт не вернул их на место.
— А чего ж ты вчера молчал? — не выдержал парень.
— Ты сказал, что сам не маленький и во всем разберешься, — пожал он плечами. — Но я рад, что смог тебе помочь. Обращайся, если что.