— Небось после того купанья простудилась? — вспомнил Павка. — Вода холодная, а она не молодая.
— Может, и так.
— А в лес пойдем после? — предложил Павка. — За черникой.
Они вместе пошли в больницу. Там обещали: врач скоро будет.
Теперь можно и в лес. Решили идти в ближний. Все равно в такую погоду охотников до лесных прогулок немного. И хорошо. Черника в лесу никем не обобрана. Сыроежек и волнушек полно, лисички попадаются.
В лесу было сыро и тепло. Земля испаряла влагу, капли дождя висели на ветках сосен. Над кустиками черники кружились комары.
Но Павка сегодня не столько собирал чернику, сколько просто бродил между деревьями и сбивал ногой поганки. Попав в лес, он почему-то вспомнил Егора Спиридоновича и уж никак не мог освободиться от мыслей о нем. Запахи теплого сырого леса возвращали его в домик Егора Спиридоновича. Что-то случилось, и Павке уже не хотелось идти в этот дом. А ведь сколько интересных дел там! Как это здорово — пилить и строгать, точить и забивать гвозди, видеть новые живые вещи, которые рождаются на твоих глазах. А еще знать, что все это нужно людям и тебе, что все это может кого-то радовать, кому-то помогать. И разве может быть работа баловством? И только потому, что за нее не платят!
В школе их тоже учили разным делам. Учителя, взрослые и серьезные люди, помогали им строить и клеить модели, выпиливать из фанеры красивые узоры и даже делать простенькие игрушки для малышей-первоклассников. И никто никогда не говорил им, что это пустяки, баловство.
А скворечник? В нем живут птицы, и даже малышам известно, что птиц надо оберегать. Они полезны. Почему же скворечники — баловство? И модель какого-нибудь самолета или корабля — баловство? Или игрушка, которой радуется карапуз?
— Ты чего молчишь? — спросил Павку обычно сам не очень разговорчивый Костя. — И ягоды не ешь.
Костины руки и рот были совсем лиловыми от черники.
— Я не молчу, — сказал Павка. — А как ты думаешь, Гагарин или Титов строили модели, когда маленькие были?
— Ясно, строили, — ответил Костя. — А недавно, я по радио слышал, в Москве соревнования были разных моделей, так их не одни ребята делали, а и большие тоже.
— И я думаю, строили, — ответил Павка.
— А почему ты о них? — насторожился Костя.
— Да так просто, — неопределенно ответил Павка. — Вспомнил почему-то…
11
Мать, конечно, заметила, что Павка перестал бывать у Егора Спиридоновича. И не вспоминал о нем совсем.
Она удивилась:
— Уж не поссорились ли вы?
— А чего нам ссориться? — отвечал вопросом Павка.
Больше он ничего не мог сказать.
Да и себе он вряд ли мог бы все объяснить. Просто не хотелось ему больше встречаться с Егором Спиридоновичем.
Так всегда бывает, когда ты слишком доверился и полюбил человека, а он оказался совсем не таким, как ты его представлял…
12
Прошла неделя, а может, чуть больше.
И вот выдался первый по-настоящему летний день. Проснувшись, Павка увидел на полу солнечные лучи, а за окном — кусок голубого неба и улицу, залитую ярким светом. Такого он уже давно не помнил.
Наверное, потому сегодня особенно громко галдели птицы в палисаднике и небывало ярко цвели большие садовые ромашки под окном. Мать их очень любила. Павка уже настолько привык к ним, что раньше и не замечал их, а сейчас заметил. Уж очень хороши они в это солнечное утро. Как никогда!
Павка выбежал на крыльцо. Потянулся, взглянул теперь уже на все небо и на село, купавшееся в солнечном утре.
«Наверное, проспал, — решил он. — Дома никого нет».
Он забыл, что сегодня четверг и, значит, мать не могла уйти на работу. По четвергам у нее выходные.
«Сейчас на Быстрице хорошо, — подумал Павка. — И в лесу. Позвать, что ль, Костю?»
Только он вспомнил про Костю, как в калитке появилась мать.
— Встал уже? — спросила она. — Ты бы, сынок, к дружку своему зашел, к Костику…
— Я и сам думал, — перебил ее Павка. — Вот умоюсь только…
— И сходи, — закончила мать. — Несчастье у них. Скончалась Матвеевна. Вчера под ночь. Я как раз от них иду. А то чего мальчишке с покойницей там сидеть. Пойдите лучше с ним куда-нибудь, погуляйте…
Когда Павка пришел в дом Завьяловых, там толпился народ. За спинами не было ничего видно. Павка пробился чуть вперед и скорей догадался, чем увидел, что Матвеевна лежит на столе, а стол застлан букетиками ненастоящих цветов и ветками хвои. Никто не плакал. Лишь вздыхали и говорили вполголоса. Все то, что обычно говорят в таких случаях:
— Пожила со свое…
— Отмучилась…
— Ты о себе думай теперь. Что ж ей, покойнице, нужно?
— Все там будем!
Наконец Павка нашел Костю и потянул его во двор:
— Пойдем, что здесь-то все стоять…
Они вышли в сени и тут заметили Егора Спиридоновича. Он разговаривал с Костиной матерью, покручивая рукой сантиметр.
— И не волнуйся, — говорил Егор Спиридонович. — Все будет сделано. И гроб сделаю, и могилу вырою там, где ты сказала…
— Спасибо тебе, Спиридоныч! Спасибо, милый! Не знаю, как и благодарить тебя, что сам пришел, — отвечала Костина мать. — Вот только как заплачу тебе, не ведаю. Не то что пятнадцати рублей — полтинника нет! Сынишке форму купила как раз на пенсию. Потратилась. Если бы знала…
— Да не беда это. Не думай сейчас! — успокоил ее Егор Спиридонович. — Получишь пенсию — отдашь. Пятнадцать рублей, как договорились. А впрочем, ладно, двенадцать можно. Случай такой…
Егор Спиридонович двинулся к выходу.
Вид у него был деловой и, как показалось Павке, даже довольный. Таким его Павка наблюдал не раз. Всегда, когда у Егора Спиридоновича появлялась работа.
В дверях Павка заметил отца и мать. Они рассуждали о чем-то с соседкой Завьяловых.
Павка прислушался.
— Вот он, хваленый ваш! — говорил отец. — Золотые руки! Да только кому радость от них? Понимаю, когда человек для людей трудится. А этот что? Для кармана своего! С таким не то что в коммунизм идти, а и сейчас тошно…
Павка слушал отца, и ему казалось, что это он про Егора Спиридоновича говорит. Может, и верно. Уж очень точные слова. И сам Павка об этом думал, да выразить не мог.
— Мало ли! И другие берут, — робко возразила мать. — Ведь не так, за дело.
— За дело. Не всякое дело деньгами надо мерить, — сказал отец. — А то, что есть еще такие, верно. Вчера были — терпели. И сегодня еще кое-где встречаются. Но только не завтра!
…Павка вышел на улицу и вновь заметил Егора Спиридоновича. Он стоял у калитки.
Тут они нечаянно и столкнулись.
— Ты, дружок! — обрадовался Егор Спиридонович, похлопав Павку по плечу. — Пропал совсем, не заходишь! Что так?
Павка смутился, не зная, что ответить.
«Соврать что-нибудь? Или так отговориться? — пронеслось в голове. — А как?»
Егор Спиридонович продолжал ласково смотреть на Павку. И от этого Павке стало почему-то еще больше не по себе. Лицо его покрылось красными пятнами.
И вдруг Павка словно вспомнил что-то. Вспомнил, собрался с мыслями и выпалил дрогнувшим голосом:
— А вы деньги за все берете?
