— Я вам всю правду выложил — как человеку, — после долгого молчания заговорил Петя вздрагивающим голосом. Если хотите знать, не вы меня с билетами поймали. Вы б и не поймали: уперся бы и все! — я сам вас выбрал, еще тогда, в первый раз. Я никому ничего не рассказывал, даже своим, три года молчал и не могу больше так жить. Мне страшно. Я думал, вы человек, а вы… охотник, вам бы добычу затравить любым способом.
— Не забывайте: эта добыча — убийца. Я должен прокрутить все варианты, чтоб не ошибиться. Кстати, а родителям как вы все объяснили?
— Понапридумал, выкрутился.
— Может, и сейчас понапридумали? Ладно, продолжаем. Вы плели в лесу венки…
— Ну да, я хотел ее поцеловать — ну и что? Она меня долбанула по голове и обозвала. Ну и что тут такого? Она мне нравилась, даже очень, я ж не знал, что у нее кто-то есть.
— «Кто-то есть»? Кто? Кто есть?
— Не знаю. Она сказала с таким презрением, сквозь зубы: «Кретин! Кому ты нужен? Я люблю человека, до которого вам всем, как до неба!» Я обиделся.
Очень интересно! Кого же она любила… и боялась? Да, любила и боялась. А художнику сказала, что любит Петю — зачем? Я изучающе посмотрел на него. Нет, не он. Дмитрий Алексеевич? Борис? Необязательно. Совсем необязательно. Какой-то человек, с которым она познакомилась на Свирке? Самое вероятное. Нет! Она говорит о нем Пете в воскресенье, сразу по приезде в Отраду, она не успела еще ни с кем познакомиться… Она изменилась с весны — и не из-за Пети. Несмотря на уговоры художника, бросила сцену — почему? Почему именно университет? Ведь догадывалась, что мало шансов. Ладно, это потом. Среда. У нее было свидание с кем-то на даче. С кем-то, кого она любит и боится… утром призналась сестре, что боится. Но почему на даче? Ведь она знала, что туда должен приехать Петя?
— Петя, вы точно договорились с Марусей на три часа? Именно на даче и именно на три?
— Я сказал: «Переписывай скорее: мне в субботу отдавать, а я еще сам не переписал». Тут она и сказала насчет среды: три часа. Я говорю, чтоб к среде было готово. А она: «Всегда готова!» Вообще к поступлению она относилась легкомысленно.
— А как вы думаете, она смогла бы поступить?
— Если б повезло, а так… смеялась: «Мне абсолютно все равно».
— Странно. Она всегда являлась на ваши вечерние занятия?
— Иногда звонила, что не придет, раза четыре.
— Вот скажите, Петя, вы очутились в светелке и увидели Марусю. А еще? Какие-нибудь мелочи, детали… Постойте! Когда вы в первый раз смотрели в окно, еще закрытое — ну, до речки — вы видели на столе ту самую тетрадь? Сосредоточьтесь, вспомните… стол, тетрадки, сверху ваша… ну?
— Не помню, не обратил внимания. Во второй раз окно было открыто, и тетрадка прямо бросилась в глаза.
— Жаль. Маруся брала ее с собой на Свирку и принесла назад. Когда? До вашего первого прихода или в то время, как вы ее на речке искали?
— Вы хотите сказать… — Петя передернулся. — Вы думаете, они уже были там вдвоем и видели, как я в окно стучал?
— Не исключено. Ведь не могла она назначить два свидания на один и тот же час. Возможно, на дачу она пришла гораздо раньше, и подошел он. Вам они не открыли… Знаете, Петя, в таком случае вы представляете опасность для убийцы, он вас видел из окна, но не знает, что именно видели вы. Да, наверное, все произошло раньше, и убийство…
— Нет, нет! Она была задушена буквально перед моим вторым приходом. Это точно. Она была совсем теплая, когда я ее на руки взял.
— В какой позе она лежала?
— На спине, ближе к стенке… В общем, если б не лицо, то спокойно лежит человек. В этом было что-то жуткое: как будто спит — и такое лицо. Нет, не похоже, чтоб она сопротивлялась, то есть никаких следов борьбы. Это был кто-то свой.
— А одежда? Может быть, что-то сдернуто, порвано?
— Да нет. Красный сарафан, такой пышный, в оборках…
— А шаль? Вы спрятали ее в погребе в пунцовой шали с кистями, да?
— Нет, никакой шали не было. Да! Была. Она висела на спинке стула, но я ее в шаль не заворачивал.
— И еще на ней был купальник, да?
— Опять ловите? — взорвался юный Вертер. — Про купальник я ничего не знаю, под сарафан не лазил!
— Да ведь вы с ней по комнатам бегали, падали, могли заметить.
— Не заметил! Вот браслет у нее был, на левой руке, я обратил внимание.
— Что за браслет?
— Не рассмотрел. Я в погребе его засек — темно. Помню только, что тяжелый. Он с руки сползал, я его вверх подтянул, ближе к локтю.
— Вы раньше видели на ней этот браслет?
— По-моему, нет… Нет. Она никаких украшений не носила. А знаете, — Петя оживился, — может, этот браслет ей убийца и подарил. Вот именно на свидание и привез, она и надела.