Примерно через километр в березовом кружеве, шелесте и вышине возникли дачные крыши с печными трубами. Я прошелся вдоль заборов, отыскал, по приметам Анюты, нужный — высокий, сплошной, когда-то зеленый, посеревший, — раздвинул две доски и очутился на узенькой заросшей тропинке в саду, в запущенном переплетении веток, листьев, полевых цветов и трав. Постоял, вдыхая жгучий июльский воздух, собираясь с духом (сколько раз представлял это место и представлял именно таким), и направился к дому. Вот маленькая полянка, длинный стол из сколоченных досок, утонувший в траве выше пояса, вот куст жасмина, наполовину закрывающий окно светелки, веранда, крыльцо, молчаливая компания расположилась на ступеньках… Так, дачники, коротающие вечерок на свежем воздухе.
Все собрались, голубчики. Анюта, Дмитрий Алексеевич, Борис, Вертер и еще какой-то респектабельный господин лет сорока пяти в твидовом пиджаке не сводили глаз с калитки. Я эффектно появился с противоположной стороны.
— Добрый вечер!
Присутствующие шевельнулись, отозвались нестройно, художник поднялся и заговорил:
— Вот, знакомьтесь. Николай Ильич — Иван Арсеньевич.
— Послушайте! — мелодично пропел Ника, в неудержимом порыве вскочил и прошелся взад-вперед по кирпичной дорожке (я следил за его походкой — это уже входило в привычку: да, быстрый, легкий шаг… как назло, народ подобрался нервный, поджарый, легконогий). — Послушайте! Это уникально! Я полностью в курсе: Митя ввел. Сегодня в театре свободен — и вот не утерпел. Не помешаю?
— Напротив. Мне нужны рабочие руки.
Это еще зачем? — угрюмо поинтересовался Борис, Вертер как-то поежился, Анюта молча глядела перед собой, в свою пустоту.
— Копать старую цветочную клумбу.
Иван Арсеньевич, объяснитесь, — попросил художник.
— Да, конечно, — я достал блокнот из верхнего кармана рубашки и с деловым видом заглянул в него. — Одной из загадок в том загадочном преступлении является, как вам известно, бесследное исчезновение трупа. Когда я впервые увидел Павла Матвеевича в больнице, меня поразили его слова… вы все, наверное, помните: «Была полная тьма. Полевые лилии пахнут, их закопали. Только никому не говори». Впервые он произнес их после похорон жены и повторяет до сих пор каждому новому лицу. Безумный бред? Или какой-то непонятный смысл скрывается в этих словах? Не знаю. Но вдруг Павел Матвеевич что-то видел в ту ночь в Отраде или о чем-то догадался? Может быть, образ полевых лилий — ключ к разгадке, а выражение «их закопали» — намек на то, что убийца где-то закопал тело Маруси?
— И на чем основаны эти доводы? На словах сумасшедшего! — перебил меня Борис. — Романтика какая-то…
— Потрясающе! — прошептал актер. — Труп в цветах…
Математик пренебрежительно взглянул на него и продолжал:
— Труп, цветы, убийца… Тухлая романтика. Ведь до сих пор неизвестно, что случилось с Марусей… Может, она покончила с собой или просто сбежала куда-то.
— Она была задушена в среду в четыре часа дня.
— То есть как?! — страшно закричал Дмитрий Алексеевич.
Я не рассчитал тяжести обрушившихся слов. В мгновенной паузе я уловил умоляющий взгляд Вертера и искаженное лицо Анюты. Математик резко отвернулся. Прозвучал тихий прекрасный голос:
— Откуда вы знаете? — Отелло легонько прикоснулся к моему плечу, сверкнули светлые прозрачные глаза. — У вас есть свидетели?
— Есть, — меня опять понесло, и я с упоением ощущал в себе зуд безрассудства.
— Выходит, вы знаете, кто убийца?
— Догадываюсь. Мне не хватает нескольких штрихов.
— Это кто-нибудь из присутствующих?
— Кто-нибудь.
— И вы нам скажете, кто именно?
— Не скажу.
— Любопытно! — сладострастный блеск в прозрачных глазах погас. — Очень любопытно. Я прибыл вовремя.
— Иван Арсеньевич! — воскликнул художник. — Мне не понятны ваши шутки!
— Никаких шуток! Есть свидетель, есть подозреваемый. Все есть! — я небрежно помахал блокнотом над головой. — Но прежде всего мне нужна полная картина преступления, пока что много темных мест.
— Если вы говорите правду, — сказал художник страстно, — а я вам верю! — то сейчас нас слушает убийца. Вы подвергаете себя опасности, себя и какого-то пока что неведомого свидетеля. Мое предложение: назовите имя убийцы при всех. Но если против него улик еще недостаточно и вы вынуждены соблюдать тайну — свяжитесь с милицией. Во всяком случае, сдайте туда блокнот, пока не поздно. Это самое главное.