ограничивавшей небольшим бетонным заграждением зону, часто посещаемую нудистами.
Елена оставила парню чаевые и расстелила полотенце на шезлонге следом за Грейс, которая замерла, вглядываясь в горизонт.
— Не похоже на море в Лацио, — заметила она, снимая сарафан и оставаясь в
облегающем бикини, и сразу растянулась на полотенце.
Грейс бросила на двоюродную сестру мимолётный взгляд, не сумев удержаться от
прилива зависти к подтянутому и упругому телу. Она разделась, проверила лифчик на
предмет неловких потерь, затем достала из сумки резинку и завязала волосы в
импровизированную причёску.
— В прошлые выходные я переспала с ним.
Елена застыла, перестав намазывать ноги кремом, и уставилась на неё, округлив глаза.
— Прости что?
— Мы провели выходные, трахаясь, как ёжики.
— Кто?
Грейс вздохнула, откидываясь на спинку шезлонга.
— Я и мистер Высокомерие. Николас, кто ещё?
— О, твою мать. Немедленно мне всё расскажи!
Шезлонг просел с одной стороны, и Грейс, приподняв веки, увидела озабоченное лицо
Елены, сидящей на краю.
— Ты же знаешь, я не рассказываю грязные подробности.
Елена закатила глаза.
— Я не хочу знать, отсосала ли ты ему, просто как это произошло.
— Ты вульгарна.
— Ну же, миледи! Рассказывайте.
Защищаясь от солнца, Грейс приложила руку ко лбу.
— Он подвёз меня до дома, я пригласила его к себе. Он должен был остаться на одну
ночь, а уехал в понедельник утром.
На лице Елены появилась медленная улыбка.
— И расскажи, как вы расстались?
— Поскольку всю неделю он обращался со мной как с дерьмом, думаю, на этом всё и
закончилось.
— Брось, он спрашивал меня о тебе вчера вечером, — теряя терпение напомнила
Елена.
— Только из вежливости.
Елена принялась терзать зубами нижнюю губу.
— Я должна тебе кое в чём признаться.
Это внезапное колебание со стороны Елены встревожило Грейс, особенно то, как
сестра смотрела через плечо, осматривая берег и вход на пляж.
— Что ты хочешь мне сказать? — осторожно спросила она, приподнимаясь на
шезлонге.
— Я сказала Николасу и Кристиану о нашей поездке на пляж.
— Что ты сделала? — пронзительным голосом спросила она и огляделась вокруг, чувствуя, как внутри нарастает паника.
— Может быть, они не придут… О, Грейс, прости! Если бы я знала, что ты с ним
переспала...
Грейс встала, собираясь одеться, чтобы уйти, но быстро села обратно, как только
увидела двух мужчин, что следовали за смотрителем пляжа.
— Чёрт. Чёрт, чёрт, чёрт!
Елена обернулась и увидела, как бодрым шагом приближались Кристиан и Николас в
пляжной одежде, кепках и солнцезащитных очках. Может быть, они ещё не заметили их, но
тут Кристиан поднял руку в знак приветствия, и Грейс почувствовала, что умирает.
— Елена, я тебя убью за это!
— Если он пришёл, значит, хотел тебя увидеть, — отрезала та, помахав в ответ.
— Я в купальнике… — прохрипела Грейс, чувствуя тяжёлую волну паники.
Елена вопросительно выгнула бровь.
— Прости, а разве вы не трахались все выходные? Может, он уже видел тебя голой…
— Это другое дело, но что ты знаешь! Ты худее сильфиды, — сердито прошептала
Грейс, стараясь не быть услышанной мужчинами, которые к этому времени подошли к ним на
расстояние нескольких метров.
— Эй, вы приехали! — Елена вскочила на ноги и бросилась в объятия Кристиана, который поцеловал её с неловкостью.
Грейс приняла надменный вид, глядя на угловатое лицо Николаса; он улыбался Елене, отвечая на объятие. Белые зубы сверкнули на фоне загара, а руки крепко обхватили стройное
тело сестры, натягивая ткань футболки на мускулистых плечах. Они все были красивы. Грейс
же чувствовала себя большим китом, выброшенным на берег. Без одежды и каблуков, без
щитов, её старая неуверенность свободно вышла на поверхность. Не было полумрака
комнаты, чтобы скрыть пышные формы, и Грейс чувствовала себя более обнажённой, чем
неделю назад, пока стонала от удовольствия в его объятиях.
— Привет, Грейс. Как дела?
К ней приблизился Кристиан, но ему пришлось согнуть колени, поскольку она не
проявляла намерения встать. Опираясь на один локоть, другой рукой она незаметно прикрыла
мягкость живота.
— Нормально, а ты? — тон вышел более раздражённым, чем хотелось, и она тут же
пожалела об этом. В конце концов, Кристиан не был виноват в этом неприятном стечении
обстоятельств.
— Надеюсь, я не помешаю… Елена сказала нам, что вы собираетесь сюда, и…
Грейс почувствовала себя чудовищем за то, что обошлась с ним так грубо.
— Рада видеть тебя снова, и ты мне совсем не помешал, — она улыбнулась ему, протягивая руку, — Стефано не приедет?
— Мы потеряли его вчера вечером, и, зная друга, он будет недоступен весь день, —
Кристиан подмигнул ей.
Они рассмеялись, но смех Грейс звучал фальшиво даже для собственных ушей. Она
задалась вопросом, куда они пошли накануне вечером, нашёл ли Николас себе компанию, возможно, всего на несколько часов. Кислота ревности разъедала желудок. Она перевела
взгляд на де Лука и увидела, что он всё ещё смеётся с Еленой, и почувствовала безумное
искушение встать, уехать домой. Прощай, расслабляющее воскресенье. В этот момент
Николас поднял глаза и уставился на неё; его улыбка сменилась неуверенным выражением.
Кристиан выпрямился, чтобы подойти к Елене, а Грейс протянула руку к сумке, невозможным образом изогнув туловище, чтобы не подниматься с шезлонга.
Она нашла в сумке Ipod, схватила его, пытаясь распутать провода наушников, но
пальцы, казалось, двигались сами по себе, и Грейс охватил ужас, как только краем глаза она
увидела, что Николас приближается.
Как только мужчина оказался рядом, её накрыла тень. Он стоял неподвижно и, без
сомнения, ожидая, когда она поднимет к нему голову.
Грейс почувствовала себя побеждённой, словно до этого момента она бежала, стараясь
преодолеть как можно большее расстояние между ними, а он настиг её в один шаг. Перестав
бороться с проводами, она стиснула зубы и подняла голову.
Николас казался слишком высоким, недосягаемым, полубогом, упавшим на землю с
намерением защитить её или уничтожить. Чего он хотел от неё? В ярком солнечном свете его
зрачки приобрели цвет свежеотполированного серебра, по бокам глаз распустились веера
морщин, а полный рот изогнулся в сардоническую складку.
— Привет, Грейс.
— Адвокат.
Он присел, чтобы оказаться на одном с ней уровне. Грейс выглянула за его широкие
плечи и перехватила тревожный взгляд Елены. С ней она разберётся позже.
— Ты не рада меня видеть, — Николас произнёс эту фразу как утверждение, истолковать неправильно недовольство Грейс было невозможно.
— Мне безразлично, — ответила лаконично, вновь начиная распутывать наушники; она потянула за провод, стараясь развязать узел.
— Могу понять, если ты на меня злишься, — Николас вздохнул, и вместе с морским
бризом до неё донёсся запах мятной жевательной резинки.
В голове внезапно пронеслась череда ответов. Ей потребовалось мгновение, чтобы
отсеять наиболее подходящий.
— Николас, мы провели хороший уик-энд, но ты придаёшь слишком много значения
случившемуся. Это был… приятный опыт, признаю. Но я обещала тебе, что как только ты
уйдёшь из моего дома, всё вернётся на круги своя. Так оно и случилось.
— Для меня всё не вернулось на круги своя, — он улыбнулся ей, но она уловила в
улыбке нотку самодовольной уверенности, словно Николас был уверен в её капитуляции.
Может быть, это ей только показалось, но Грейс почувствовала, как грудь сжимают
привычный гнев и неуверенность.
— Твои проблемы.
Грейс надела наушники, включила музыку и легла, закрыв глаза.
Скрипучий голос Дженис Джоплин кричал ей как предупреждение: И каждый раз, когда я говорю себе, что я...
ну, думаю, с меня достаточно,
Но я собираюсь показать тебе, детка,
что женщина может быть жёсткой.
Она покажет этому высокомерному мужчине, какой твёрдой может быть, если захочет.
Грейс прищурилась как раз в тот момент, когда Николас снимал футболку. Тяжело сглотнув, она засмотрелась на игру мышц. Мужчине не нужно было оглядываться, чтобы убедиться, —
всё внимание пляжа приковано к нему. Он был настолько уверен в себе, что воспринимал это
как должное (в этом Грейс даже не сомневалась). Грейс повернулась к Елене, и её охватило
уныние, когда увидела мечтательное выражение на лице двоюродной сестры, с которым та
смотрела на раздевающегося Николаса. Какая женщина сможет спокойно спать, рядом с
таким мужчиной?
Грейс целовала каждый сантиметр этого тела, прочерчивала пальцами тайные дорожки
по плоскостям и впадинам, знала его вкус, запах кожи, но он не принадлежал ей. Никогда и
никому он не будет принадлежать.
Грейс закрыла глаза, сосредоточившись на музыке, на работе, на следующем отпуске, но всё было тщетно. Она не знала, как долго ей удавалось сопротивляться, но когда решилась
открыть их снова, то увидела Кристиана и Елену, плещущихся в воде. Николас с весельем
наблюдал за ними, стоя на берегу, слегка расставив ноги и положив руки на стройные бёдра.
Благосклонный, могущественный Нептун, весело наблюдающий за своим народом. К нему, улыбаясь, подошла пара русалок, одна из которых (шокировано заметила Грейс), была топлес.
Девушка выставила его вниманию высокомерно вздёрнутые груди, и Грейс почувствовала,
как от гнева в теле напрягся каждый мускул. Этот мужчина принадлежал ей, она владела им, ездила на нём, пожирала его, и он делал то же самое с ней. Эти шлюхи не имели права совать
ему под нос свои отвратительные намерения.
«Дурочка, глупая, бедная мечтательница. Ты не имеешь права считать, что он
твой».
Она всегда знала, что для Николаса мир — это огромное море, из которого он черпает
развлечения по своему усмотрению. Некоторые мужчины были вылеплены из особой глины: отец, Ральф, Николас… Очаровательные, притягательные и опасные. Женское сердце в их
руках превращалось в стеклянный предмет, хрупкий и тонкий, готовый треснуть при первом
давлении.
Она увидела, как он пожал девушкам руки, обменялся парой слов, а затем повернулся
к ней. Сердце подскочило к горлу, Грейс закрыла глаза и стала молиться, чтобы он не
приблизился. Спустя минут десять она решилась проверить обстановку и вздохнула с
облегчением. Николас, Елена и Кристиан устроились на своих шезлонгах и, видимо, не
обращали на неё внимания, споря между собой с явным весельем. Она не знала, радоваться
ли ей или быть обескураженной.
К тому же Грейс умирала от жары, но о том, чтобы пересечь несколько метров, отделявших от воды, которая теперь призывно манила, не могло быть и речи, если она хотела
не устраивать перед ним дефиле.
Елена кивнула и Грейс сняла наушники. Она чувствовала на себе пристальный взгляд
Николаса, но не поддалась искушению посмотреть в ответ.
— Мы пойдём выпьем кофе в киоске, ты что-нибудь хочешь?
«Хочу ещё один уик-энд с ним».
— Латте, если тебя не затруднит.
Упорно продолжив сохранять безразличие, Грейс надела наушники, но, вместо того
чтобы сосредоточиться на музыке, стала наблюдать за тем, как они направляются к входу на
пляж. Как только все скрылись за дюной, она избавилась от Ipod и, прыгая по горячему песку, направилась к морю. Первая волна омыла ноги, и Грейс издала стон удовольствия, а затем, набравшись смелости, нырнула в воду. После столь длительного пребывания на солнце кожу
словно обжигало при соприкосновении с водой. Грейс ныряла, плавала, касалась грудью
песчаного дна и парила невесомо, свободно и изящно, как морское животное. Почувствовав, как лёгкие горят от задержки дыхания, она вынырнула. Своим теплом её встретило солнце, она открыла рот, чтобы вдохнуть воздух, и тут же разразилась смехом от эфемерного чувства
свободы, когда соль обожгла глаза. Грейс поплыла к берегу, надеясь успеть до возвращения
остальных, но, заметив на переполненном пляже их шезлонги, замерла.
С берега за ней наблюдал Николас. Он улыбался, но только не глазами. Грейс
погладила поверхность воды, подняла подбородок в знак неповиновения и повернулась к
нему спиной, снова нырнула, делая один гребок за другим.