Он с облегчением подумал, что не видит в ней той едкой обиды, которая была накануне, но, возможно, это смягчение было вызвано присутствием Пройетти. Мужчина оставил их наедине и скрылся в направлении своего кабинета. Николас остался рядом с ней, помогая включить свет во всем офисе.
— Мы можем поговорить? — спросил он, щёлкнув выключателем в коридоре.
— Нам не о чем говорить, — усталым голосом отмахнулась она, входя в зал для переговоров.
Грейс открыла окно, чтобы расстегнуть ставни и закрепить их на кронштейнах на стене. При этом она наклонилась, и Николас схватил её сзади за бёдра. Она замерла, но не отстранилась.
— Удели мне несколько минут, — он начал умолять, и самое страшное, — ему было на это наплевать.
Грейс медленно отодвинулась, сделала шаг назад, увеличивая между ними дистанцию, и посмотрела на него в свою очередь.
— Если для того, чтобы ещё раз извиниться, то хорошо, извинения приняты. Коллеги, как и раньше.
Прежде чем он успел ответить, Грейс вышла из комнаты, а Николас остался стоять немым дураком у окна, глядя на дверной проём, который она только что пересекла горделивой походкой.
— Николас, что ты делаешь здесь один? — Д'Амброзио уставился на него, нахмурив густые брови.
— Помогал Грейс открыть окна.
За линзами очков глаза главного партнёра превратились в щели. Он больше ничего не добавил и ушёл. Однако у Николаса появилось ощущение, что он совершил промах и эта ошибка может дорого ему обойтись.
В оставшуюся часть утра он не нашёл другого повода остаться с ней наедине. Николас даже подумывал пригласить Грейс вместе пообедать, но они привлекли бы слишком много внимания. В три часа ему нужно было уехать к клиенту в центр города, и, проходя мимо приёмной, обнаружил, что там пусто. Он всё равно попросил позвать Грейс, и другая секретарша ответила ему критическим тоном, что она заперлась в туалете больше четверти часа.
Остаток дня он провёл на нервах, более запутанных, чем провода компьютера. Перед встречей с клиентом ему пришлось несколько раз провести пальцем по воротнику рубашки, пока он не отказался от своего элегантного вида и не расстегнул первую пуговицу. Он ослабил узел галстука и запустил пальцы в волосы на затылке. Николас не нервничал из-за работы, с ней он мог справиться и так, но ему нужно было разобраться в своих отношениях с Грейс. Они провели как любовники один уик-энд, и отрицать, что с его стороны было что-то ещё, кроме секса, — бессмысленно и утомительно. Он двигался навстречу катастрофе, оседлав свою удачу с распростёртыми руками, сдавшись и беспомощный. Бороться с Грейс было всё равно что противостоять вооружённой банде с голыми руками, но капитуляция в его случае будет либо очень сладкой, либо горькой.
В офис он вернулся без двадцати минут шесть. Николас поднялся по лестнице, преодолевая по две ступеньки зараз, нажал на дверной звонок, надеясь, что Грейс ещё в офисе, и когда со щелчком дверь распахнулась, вошёл как сумасшедший, глядя на стойку справа от себя.
Лоредана уставилась на него широко раскрытыми глазами, Грейс даже не подняла головы.
— Ринальди, в мой кабинет. Сейчас же, — приказал он, тяжело дыша после подъёма.
— Буду через минуту, — ответила она лаконично, продолжая стучать по клавиатуре.
Николас прошёл в свой кабинет и сразу открыл окно, чтобы посмотреть на улицу, которая проходила между двумя зданиями. Что он должен ей сказать? Сердце, годами задыхавшееся от пепла обиды, забилось быстрее. В мгновение ока Николас осознал факт, о котором никогда не задумывался: всё это время он наказывал себя, а теперь хотел очиститься. Он склонил голову и крепко зажмурил глаза, пока не увидел в темноте пляшущие золотистые точки.
Если бы только Грейс знала...
Скрежет стула по полу возвестил о её приходе и о том, что она собирается сесть. Николас не повернулся. По его груди побежала струйка пота; он снял пиджак и бросил на стул, заваленный папками, следом расстегнул манжеты рубашки и стал закатывать рукава до локтей, обнажая предплечья, которые (как призналась ему во время того бурного уик-энда), она обожала.
Наконец он повернулся, упёрся руками в бока, и они долго смотрели друг на друга.
Грейс сидела, скрестив ноги и положив локоть на подлокотник, в расслабленной позе, которая одновременно раздражала и возбуждала его, заставляя думать о том, как лишить её этой притворной раскованности.
— Что мне с тобой делать?
Грейс не дрогнула:
— Почему бы тебе не сказать прямо? Ты хочешь снова уложить меня в постель? Так и скажи.
Николас медленно направился к ней, обошёл стол и встал рядом. Грейс не сводила с него взгляда и когда он оказался рядом, подняла лицо не меняя выражения.
— Ты ответишь, да?
Николас увидел вспышку нерешительности в её глазах.
— Если мы не собираемся говорить о работе, думаю, разговор лучше закончить на этом.
Дверь открылась, и в кабинет вошёл злой Д'Амброзио.
— Грейс, в мой кабинет.
Д’Амброзио стоял на пороге, держась одной рукой за ручку двери, и ждал, когда она подойдёт к нему. Николас почувствовал прилив агрессии, мужчины сцепились взглядами. Чтобы не выплеснуть на босса всё своё разочарование, Николас жёстко осадил себя.
Избегая встречаться с ними взглядом, Грейс встала.
— Если больше ничего нет, адвокат…
Николас так глубоко вдохнул, что затрепетали крылья носа, и мысленно махнув рукой на Д’Амброзио, переключил своё внимание на неё. Он почувствовал, как у Грейс расслабились черты лица; ему хотелось удержать её, но не было подходящего предлога.
— Да, конечно. Спасибо за помощь. Английский язык никогда не был моей сильной стороной.
— Не за что. Это моя работа, — подыграла она и вышла.
Дверь закрылась, и его охватило желание последовать за ними, узнать, какого чёрта Уолтер хочет, почему ведёт себя так, будто имеет на неё какие-то права.
Кабинет Д'Амброзио располагался последним по коридору. Николас подождал несколько минут, прежде чем встать и последовать за ними. Приблизившись к матовой стене, он встал в углу, чтобы скрыть свою тень. Николас надеялся, что в этот момент никто не пройдёт мимо, иначе ему придётся найти очень вескую причину, чтобы оправдать своё присутствие. Голоса Уолтера и Грейс звучали приглушённо, но ему удалось уловить обрывки диалога.
Твою машину до сих пор не починили?
В сервисе говорят, что деталь должна быть доставлена из Лондона.
Смени механика, Грейс. Мой более надёжный.
Будем надеяться, что в будущем он не понадобится.
Сегодня отвезу тебя домой я. Оставь машину в гараже офиса.
А как же завтра?
Завтра ты не приедешь.
Хорошо, но только если ты останешься на ужин.
Я бы с удовольствием, но не могу. На ужин придёт моя дочь.
Грейс рассмеялась.
Ты, наверное, шутишь. Останься на ужин со мной, назло ей.
Ты же знаешь, что я не могу.
Хорошо, тогда я приготовлю тебе закуску.
Николас с отвращением вернулся к себе, он услышал достаточно. Он запер дверь кабинета и замер на месте, сжимая кулаки до хруста в костяшках.
Какая шлюха, она мутила с д’Амброзио. Николас схватил лист бумаги и со злостью разорвал его, ударяя кулаком по воздуху и желая, чтобы там оказался мужчина, который сейчас развлекал Грейс. Он должен убедиться в этом сам. В одно мгновение ему стало ясно, что нужно делать. Николас выключил компьютер, схватил пиджак и портфель, проследовал к кабинету старика, постучал и ровным голосом извинился, что прерывает, но ему необходимо уйти. Мать вызвала его по срочному делу. Д'Амброзио попрощался с ним с новообретённым радушием, Грейс даже не обернулась.
Николас сел в «Смарт» и поехал в сторону Фламинии, ведя машину как сумасшедший, забыв о наличии камер контроля скорости. Подъехав к дому Грейс, припарковался в укромном месте, откуда мог наблюдать за приездом Д'Амброзио. Он проклинал тот день, когда решил бросить курить, потому что сейчас ему нестерпимо требовалась сигарета. Николас взял мобильный телефон и стал просматривать случайные сайты. Казалось, время не желало двигаться вперёд. Воздух стал прохладнее, но Николас не чувствовал свежести, его снедало беспокойство. Он подумал, возможно, парочка поехала в отель, и пока он играл роль ревнивого любовника, руки Д'Амброзио касались того, что теперь считал своим. Мысль о том, что Грейс раскрывается под толчками другого мужчины, вывела его из равновесия. Он сильно ударил по рулю, издав гортанный рык, и тут увидел машину Д'Амброзио.
Затаив дыхание, Николас сполз на сиденье. Он не видел, где припарковался большой «Мерседес», а заметил их уже перед входной дверью. Грейс вставляла ключ, потом повернула тот в замке, рассмеявшись и откинув голову назад. Он ненавидел видеть её такой весёлой и расслабленной, в то время как с ним она была напряжённой и размеренной.
Николас понимал, что ожидание будет тяжёлым, но не думал, что утомит его до такой степени. К автомобилю неуверенной походкой приблизился пожилой мужчина и встал у открытого окна. Несмотря на жару, он был в кепке, из-под которой выбивались клочья седых волос. Чёрные глаза с сомнением смотрели на Николаса из гнезда обвисшей морщинистой кожи.
— Ты не местный.
Николас облокотился на окно.
— Нет, я жду свою девушку.
Старик поджал губы и несколько секунд рассматривал его.
— Я записал номерной знак, если что-то случится, пойду в полицию.
Николас негромко выругался, глядя, как активист уходит в сторону бара, где сел за маленький столик, чтобы продолжить наблюдать за ним на досуге. Не хватало только, чтобы какой-нибудь чересчур ретивый дедушка устроил ему неприятности.
Дверь открылась, и из подъезда вышел наглый и улыбающийся Д'Амброзио. Николас зарычал, как собака, у которой выхватили кость. Прошло чёртовых полчаса — достаточно времени, чтобы сделать что угодно.
Дав «Мерседесу» время отъехать в сторону Рима, Николас вышел из машины, подбежал к зданию и дважды нажал кнопку домофона напротив фамилии Грейс.
— Что ты забыл? — раздался бодрый голос перед щелчком, с которым она открыла дверь.
Николас рванул вверх по лестнице и даже не замедлил шаг, дойдя до лестничной площадки. Дверь открылась, появилась Грейс.
— Эй, что... Николас?
Улыбка померкла молниеносно, Грейс сжала губы в жёсткую линию и прищурилась. Она хотела закрыть дверь, но он оказался проворнее: одной рукой заблокировал дверь, одновременно просунув в квартиру ногу.
— А теперь ты мне скажи, что за хрень тут происходит...
Он схватил её за руку и втолкнул внутрь.
Пинком закрыл дверь, крепко удерживая её руки.
— Я не должна тебе ничего говорить, ты никто, — её голос дрожал от страха, несмотря на то, что пыталась выглядеть смелой.
Она была в его власти, он мог сделать с ней всё, что захочет.
Мужчина чувствовал, как кровь приливает ко всем частям тела, подстёгивая решимость.
Николас приподнял уголки рта и зло усмехнулся. Он притянул её к себе, прижал мягкие груди к своей груди, а её живот — к своей пульсирующей эрекции.
— Твой любовник ушёл, ты осталась со мной наедине. Или ты мне всё расскажешь, или я, правда, не думаю, что отвечаю за себя.
Грейс нахмурила брови, посмотрев на него с недоумением.
— Мой любовник?
Её замешательство так отвлекло, что он ослабил хватку. Грейс воспользовалась этим, высвободив руку.
Николас не заметил, как на его лицо обрушилась пощёчина, отбросив назад. Жжение растеклось по щеке и затуманило сознание. Он положил ладонь на раздражённую кожу и медленно повернулся к Грейс, которая смотрела на него с презрительной усмешкой. Мужчина сдержал своё обещание: он больше за себя не отвечал.
Глава 14
Грейс открыла дверь и отступила в сторону, пропуская Д'Амброзио.
Она последовала за ним и спешно подошла к окнам, чтобы открыть ставни. Когда повернулась к мужчине, то застала его в центре маленькой гостиной. Сцепив руки за спиной и со своим типичным сосредоточенным выражением лица, с загнутыми вниз уголками рта Д’Амброзио любовался обстановкой.
— Очень мило, Грейс. Небольшая, но уютная. У тебя превосходный вкус, как и во всех аспектах жизни.
Она самодовольно улыбнулась, прошла на кухню, открыла холодильник.
— Бокал Nuragus?
Уолтер опустил руки вдоль бёдер и кивнул.
— Почему бы и нет, может, вместе с какой-нибудь закуской.
Грейс собрала импровизированный аперитив: чипсы, оливки, поджаренный пшеничный хлеб.
Уолтер взял с полки книгу и рассеянно пролистал, пока накалывал оливку на зубочистку.
— Значит, это твоя последняя неделя… работы?
Грейс разлила вино по бокалам.
— У меня нет причин оставаться.
— Я понял, что ты хотела остаться до сентября.
— Сначала так и планировала. Но теперь передумала.
Д'Амброзио медленно приблизился и остановился в шаге от неё.