— Всё прошло. Может, выпьем ещё пива?
— Значит, ты уже десять лет не разговаривала с отцом? — Он проклял себя за тень печали, промелькнувшую в её взгляде. — Извини, я придурок…
Грейс едва заметно улыбнулась.
— Да нет, теперь уже не так больно. Я ненавидела ту холодность, с которой он вспоминал о Марии. Как только отец вернулся из Дубая, я спросила его, правда ли всё, что рассказала мне мама, а он даже не потрудился сгладить ситуацию. Да, Мария убила себя газом, она была не в себе, сказал он мне. И тут я поняла, что никогда его не прощу.
Он прижал рукой её затылок так, что лицо Грейс оказалось на его груди, и поцеловал в макушку. Николас знал Франческо Д’Амброзио только по газетным фотографиям, и надеялся, что никогда не увидит его в гостях у брата в офисе, поскольку не знал, как отреагирует после признаний Грейс.
— Что ты хочешь сделать? — спросил он, проведя губами по её волосам, — я хочу исполнить любое твоё желание. Увезу тебя на Форментеру и заменю твои воспоминания на более прекрасные. Или отвезу в Лондон, в дом с крышей вместо пола.
Грейс отстранилась и вцепилась руками в его рубашку.
— Или мы поедем ко мне домой и будем заниматься любовью до тех пор, пока не рухнем от усталости.
Она встала на носочки, завела ему в волосы пальцы и, притянув к себе, прижалась к его губам, целуя до боли.
Они выбросили пустые стеклянные бутылки и пакеты из-под чипсов в мусорный бак рядом с автобусной остановкой и, взявшись за руки, пошли к машине.
В пути они трогали и дразнили друг друга руками и губами. Николас так возбудился, пока она исследовала его в брюках, что боялся кончить в любой момент ей в руку. Грейс приподняла сарафан и расстегнула купальник; она раздвинула бёдра, чтобы показать ему рай, в котором он хотел потерять себя навсегда.
Не отрываясь от дороги, Николас прикасался к ней, наблюдая краем глаза, как собственные пальцы погружаются в неё. Приглушённые стоны были пыткой куда более сильной, чем ласки, искусно его окружившие.
Он припарковался, находясь в шаге от оргазма. Спешка к входной двери и вверх по лестнице приглушила возбуждение, но когда они вошли в дом, встреченные тишиной и полумраком, Николас обнаружил, что снова находится на грани взрыва. Потребовалось мгновение между тем, чтобы приподнять ей платье, обхватить ниже колен, устроить её ногу вокруг своей талии и прижать к стене, чтобы мощным толчком проникнуть в неё.
Как и предлагала Грейс, они занимались любовью до тех пор, пока не рухнули в изнеможении.
Однако Николас не мог стереть свои неприятные воспоминания. Они всё ещё оставались рядом, задержавшись на краю памяти и указывая на него с укором.
Глава 17
Д'Амброзио решил, что офис будет работать весь август, так как многие компании-клиенты имеют офисы за рубежом и не закрываются на летние каникулы. Он попросил партнёров и сотрудников согласовать график отпусков. Николас выбрал первую неделю сентября.
Он хотел подарить Грейс поездку, но не просто путешествие, а что-то особенное, что-то такое, что заставит её забыть о Форментере. Сотрудница туристического агентства скрестила руки на столе, заваленном брошюрами, и высоко приподняла грудь, прижимая к глубокому декольте. Случись такое несколькими месяцами раньше, Николас воспользовался бы. Кривая улыбка, многозначительный взгляд, пара правильных фраз — и вечер был бы обеспечен. Теперь же эти нахальные манёвры его раздражали, и он мрачно смотрел на изображение лодки, которая, казалось, летела над прозрачным морем, и указал пальцем на даммусо, что возвышался с мыса над бухтой.
— Я хочу лучшего для своей невесты, — на последнее слово он сделал ударение.
Женщина выпрямила спину, принимая профессиональный вид.
— Что ж, у меня есть кое-что, что вам подойдёт. Липарские острова…
Николасу не терпелось показать Грейс подарок. Даммусо — типичное для этого района здание — было не слишком большим, со сводчатыми потолками, побелёнными стенами и с выложенной плиткой на кухне. Внутренний дворик выходил на прямоугольный бассейн, из которого открывался вид на море. Здание создали из остатков древнего монастыря, оно стояло на бесплодной, изолированной территории в окружении высокой стены, гарантирующей уединение. На практике они могли трахаться где угодно: на кухонной плитке, в бассейне, на столике для завтрака в тени внутреннего дворика. Романтично — да, но не опускаясь до уровня порнографии.
— Дайте мне время организовать авиаперелёт и аренду автомобиля. К завтрашнему дню подарочный пакет будет готов.
— Завтра я буду в Милане. Вернусь в четверг вечером.
— Нет проблем, увидимся в пятницу, — закончила менеджер, нервным жестом складывая брошюры в стопку.
Он попросил Грейс поехать с ним в эту короткую командировку, но она отказалась, сославшись на то, что пишет роман. Николас сделал вид, что поверил, но на самом деле отказ подействовал на него неожиданно, и он размышлял об этом всю поездку. То, что между ними существует редкая и сильная химия, было очевидно с самого начала, но он не понимал, насколько сильно Грейс вовлечена и на других уровнях. Николас больше не мог избавиться от осознания собственных чувств. Они были здесь, внутри него, перед ним, вокруг него, слишком большие, чтобы их игнорировать. Он мог не называть по имени сдавленность, которую испытывал, когда Грейс уходила, или ощущение пропасти, которое возникало после одного из её поцелуев, но от анонимности эти чувства не становились менее реальными.
Он заплатил залог и вышел, пожав холодную руку женщины, которая теперь смотрела на него как на отверженного обществом. Оказавшись на улице, Николас схватил мобильный телефон и позвонил Грейс, которая ответила после нескольких звонков.
— Привет… — даже по звуку голоса он почувствовал её усталость.
— Сколько ты писала?
Она рассмеялась.
— Несколько часов.
— Не хочешь прийти сегодня вечером ко мне? Имею в виду с ночёвкой.
Последовала пауза, наполненная недоверием.
— Ого, ты предлагаешь мне остаться у тебя? Я считаю это большой честью.
— Я бы назвал это не честью, а достижением, — ответил он, покачав головой.
Грейс хихикнула, а затем испустила долгий вздох, и Николас представил, как она потягивает спину.
— И как я оставлю тебе ключи, когда буду уходить? У тебя самолёт на следующее утро в неурочный час.
— Так это значит да? — Николас не смог скрыть своего облегчения. Да и с какой стати?
— Это да, — прошептала она.
Если бы он был перед ней, то целовал бы до тех пор, пока у неё не перехватило дыхание.
— Ключи можешь оставить у консьержа.
— Окей. Дай мне адрес. Я знаю только, что ты живёшь в Эур, до сих пор ты был довольно неуловим.
— Все мне так говорят.
Как только произнёс эту фразу, Николас обрушил на себя серию оскорблений, одно нецензурнее другого. Он никак не мог избавиться от образа высокомерного и распутного мужчины. К счастью, Грейс не заострила внимание на словах, а разразилась хохотом и попрощалась:
— До вечера, Казанова.
Николас резко остановился посреди тротуара. Он смотрел, как имя Грейс исчезает на дисплее вместе с её хорошим настроением. Он не мог рисковать испортить всё своим поведением. Об этом позаботится прошлое, когда всплывёт на свет и всё испортит.
Николас заказал еду навынос в довольно популярной таверне. Курьер прибыл за полчаса до прихода Грейс, сопровождаемый запахом еды, упакованной в герметичные контейнеры. Николас накрыл на стол в гостиной. По случаю купил фарфоровый сервиз на двоих, который стоил ему столько же, сколько день работы. В центре поставил украшение из живых цветов, сделанное на заказ и включил музыку для создания чувственного фона. Когда звук домофона возвестил о прибытии Грейс, Николас прервал Васко, приветствовавшего очередную сложную женщину, и задул свечи, что оставили после себя сильный запах горелого воска.
Никогда ещё он так не нервничал перед встречей с женщиной, особенно с той, которую так хорошо знал. Он ждал Грейс на лестничной площадке. Скрестил руки на груди, затем отпустил их и, наконец, прислонился плечом к стене. Трель возвестила, что лифт достиг этажа. Слегка оттолкнувшись от стены, Николас направился к ней.
Грейс улыбнулась, и Николас почувствовал, как нервозность покидает его тело.
Она выглядела великолепно, в одном из своих платьев, которые были похожи на лоскуты, спасённые из старого театра, но на ней вызывали элегантность и чувственность.
— Ты прекрасно выглядишь… — прошептал он, обнимая её за талию и притягивая ближе.
Он поцеловал её на лестничной площадке, поцеловал так, словно не целовал уже много лет.
Она положила руки ему на грудь, чтобы отстраниться.
— Эй, что ты задумал?
— Мы увидимся только в пятницу, — напомнил он, наклоняясь, чтобы найти её губы.
Грейс выскользнула из его объятий и нахально улыбнулась.
— Воздержание помогает желанию.
Николас положил руку ей между лопаток, направляя в квартиру.
— Не в нашем случае. Боюсь, когда я вернусь, ты подвергнешься испытанию.
Они переступили порог, и он закрыл за собой дверь.
— Значит, это твоя берлога, — сказала она, оглядываясь по сторонам.
Николас попытался взглянуть на дом глазами Грейс: белые стены, несколько абстрактных картин, выбранных его матерью, простая и функциональная мебель, купленная в «Икее». Он был юристом, да ещё и мужчиной, так чего же от него ожидать?
— Это… это дом мужчины, — заявила она в конце исследования, будто прочитав его мысли.
Николас перевёл дыхание.
— Элементарно, Ватсон. А теперь, не желаешь ли бокал белого вина?
— И ты спрашиваешь?
Он поставил аперитив на балконе: миски, полные различных закусок, бутылка белого вина в ведёрке со льдом.
— Я ошибаюсь, или в доме пахнет свечами?
— Ты не ошиблась. Я зажёг пару свечей, а потом подумал, что переборщил, — ответил он, откупоривая бутылку.
Грейс улыбнулась, прикрыв рот рукой.
— Ой, как мило!
Николас налил вина и посмотрел на неё.
— Давай, дразнись… Потом ты будешь жестоко наказана.
Протянул ей бокал, а она взяла его, подмигивая.
— Не могу дождаться…
Они подняли бокалы, произнося тост.
— За наказание, — произнёс Николас.
— За фантазию, — ответила она, отпивая вино.
— Грейс… Я думал сначала поесть.
Она разразилась смехом, и Николас подумал, что Грейс совершенна.
Она хотела во что бы то ни стало зажечь свечи, и он подчинился.
— Не вставай из-за стола, сегодня тебя будут обслуживать и почитать, — предупредил, наклонившись, чтобы поцеловать её в плечо, после чего оставил одну.
Вернувшись на кухню, Николас открыл контейнеры. Выложил на сервировочное блюдо рыбное карпаччо и салат из морепродуктов. На другом подносе поставил тарелки с приготовленным на пару филе лосося с розовым соусом. Достал из морозилки семифреддо.
Они ели и разговаривали с естественностью, на которую Николас поначалу не обратил внимания. Но слушая рассказ Грейс о дружеских жестах своей пожилой соседки, он подумал, что ни с одной женщиной, даже с Кьярой, ему не было так комфортно.
Грейс была его эротической мечтой, а теперь это была мечта и точка.
— Итак, завтра ты едешь в Милан.
Он отрезал кусочек лосося и обмакнул тот в соус, после чего поднёс к губам. Николас ел так, будто занимался любовью.
— Это не тот город, который я особенно люблю, но летом я его просто ненавижу. Слишком жарко.
Она вытерла рот салфеткой и насмешливо посмотрела на него.
— Могу представить. Я тебе совсем не завидую. В любом случае, что ты собираешься делать?
Николас принял надменный вид.
— Ну, с чего бы мне начать? Я должен встретиться с делегацией китайцев из Сингапура, которые владеют дочерней компанией Luis Vuitton. Они намерены стать партнёрами в новом роскошном торговом центре, который построят в Дубае, но юридический адрес будет находиться в Милане. Однако сначала они хотят узнать о соблюдении налогового законодательства и возможных налоговых преимуществах, которых, как нам известно, не существует.
— Ты импровизируешь, — перебила она с укоризной.
Он проигнорировал замечание.
— Встреча на улице Монтенаполеоне, обед в кафе «Армани», — вилкой он поиграл остатками еды на своей тарелке, — ты правда хочешь поговорить о моей работе?
Она потянулась, чтобы взять его за руку.
— Ты прав, извини.
Николас переплёл их пальцы и приблизил к губам, чтобы поцеловать костяшки.
— Мне совсем не хочется уезжать. Я бы предпочёл уехать с тобой к тёплым морям, возможно, на необитаемый остров.
Ему показалось, что взгляд Грейс заслонила тень, и его охватила паника. Возможно, он поторопился с мыслью, что она согласится провести неделю только вдвоём, запертыми между четырьмя стенами с видом на море.