— Подъем! — закричал седовласый, распахивая дверь в темные сени. — К оружию! По коням!
На ходу протирая глаза, воины быстро поднимались с лежанок, разбирали ружья и мушкеты, горкой собранные в углу комнаты, надевали сабли. Те, кто имел пистолеты, заткнули их за пояса. Один за другим двенадцать человек отвязывали лошадей, вскакивали в седла и строились боевым порядком. Лишних вопросов никто не задавал.
— Вы трое, — командир перехватил поводья и кивнул недавним часовым, выстроившимся перед ним с ружьями наперевес, — охраняйте деревню! — он поправил на боку длинный палаш в кожаных ножнах и перевел взгляд на испуганного парнишку. — А ты, Марек, бери свежего коня и скачи на соседнюю заставу, сообщи им. Пусть отправляют посыльного в генеральскую ставку.
Марек поспешно кивнул, глотая невкусный шероховатый комок, отчего-то подкативший к горлу. Командир взмахнул рукой, и лошади сорвались с места, одна за другой растворяясь в изрядно посветлевшем, но все еще плотном тумане.
Южные границы Румынии проходили по реке Дунай, широкой и полноводной, особенно во времена весенних разливов. Река создавала естественный природный рубеж между королевством и Великой Османской империей. Пологие берега переходили в небольшой лесок, а тот в свою очередь — в протяженные травянистые холмы, перемежающиеся долинами. Сейчас все обозримое пространство покрывал туман, поглощавший малейшие звуки и скрывающий любые намеки на опасность. Отряд под предводительством Григора Кривого скакал по гребню очередного холма в том направлении, в котором несколькими часами ранее уехали люди Ванича. Двигались в полном молчании, которое нарушало лишь дыхание лошадей и топот копыт. Каждый старательно прислушивался, пытаясь понять, откуда ждать угрозы. Тишина казалась мертвой и зловещей, она словно растворялась в дымчатой пелене вместе со временем, и всадникам представлялось, что скачут они уже не первый час.
Туманная завеса слева с треском разорвалась, выплевывая невысокую гнедую лошадь с белой полоской на носу. Наездник, закутанный в темные одежды по самые глаза, низко пригнулся к шее животного и взмахнул широкой изогнутой саблей. В то же мгновение пространство буквально взорвалось обилием звуков: ржанием лошадей, ударами копыт о землю, резкими вскриками на чужом наречии. Один за другим из сплошной мглистой стены выпрыгивали вооруженные всадники, и казалось, что нет им числа. Сплошной лавиной они налетели на маленький отряд Григора, сметя первых противников, не успевших даже поднять оружие. Остальные попытались развернуться и оказать сопротивление, но тщетно. Зазвенели клинки, прогремело два выстрела из пистолетов, и звуки падения смешались с топотом лошадиных ног. В несколько секунд все было кончено. Османы помчались дальше, даже не снизив скорости, будто встретившиеся им солдаты оказались тряпичными куклами, падавшими на землю от малейшего толчка. Рождаясь из тумана, большая группа янычар исчезала в нем же, пересекая поле скоротечного боя. Сложно было сосчитать их количество: сотни, а может тысячи воинов, коротко перекликаясь, двигались по направлению к пограничному поселку.
Позднее солнце вынырнуло из-за горизонта и растеклось по небу, обещая теплый и по-весеннему радостный день. Нежные тонкие лучи пронизали белое марево и скользнули по мертвым телам, раскинувшимся на потемневшей от крови траве. Хрипела, пытаясь поднять голову, умирающая лошадь, рядом в агонии скребла копытами еще одна, а люди лежали недвижимо. Страшные раны покрывали их тела, у некоторых не было голов или рук — османские всадники разили без жалости и без промаха. Кровь медленно запекалась на коже, на одежде, пропитывала изрытую землю с вырванными клоками травы. Рядом с мертвым румынским солдатом покоился янычар с пронзенной палашом грудью — рука седого командира не дрогнула, забрав с собой на тот свет хотя бы одного неприятеля.
Под действием солнечного тепла туман истончался и расползался как старая ветхая одежда. Местами он завивался небольшими вихрями и тянулся к небу, все больше и больше темнея. Постепенно клубы густели, оборачиваясь дымными столбами, сквозь которые прорывались языки пламени, выбрасывая вверх снопы искр. Горела пограничная деревня — бывшее пристанище бывшей заставы десятого полка. Каркнула невесть откуда взявшаяся ворона, с шумом приземлившись в траву, удивленно-кровожадно посмотрела черным глазом. Попрыгала до ближайшего тела, клюнула и отскочила, а потом снова громко и призывно каркнула. Ей тут же ответило несколько товарок, давно кружащих над полем брани и предвкушающим сытное кровавое пиршество.
========== Глава 16. Совет генералов ==========
Весть о нападении осман достигла столицы вечером того же дня. Ворвалась в пределы города стылой метелью, закружилась и рассыпалась мертвой порошей. Пока встревоженный гонец, загнавший не одну лошадь, докладывал королю Константину, слухи расползались по кварталам и переулкам, ледяным дыханием сковывая все живое, к чему прикасались. Нельзя сказать, что новость была неожиданной: после спешного отъезда двух посольств, османского и русского, печальное будущее Румынского королевства ни у кого не вызывало сомнений. И все же… начиная от нищего на паперти городского собора и заканчивая председателем боярского совета, каждый продолжал надеяться. Отчаянно, до боли мечтать о невозможном, тем временем готовясь к самому худшему.
Со всех концов страны к окраинам Бухареста стянули войска. Половина из них осталась в качестве резервов, а остальные рассредоточились вдоль южной границы, расположившись в поселениях на разном удалении от нее. До последнего ждали писем от европейских союзников, но те принесли с собой лишь разочарование. Русский император отказал в помощи, сославшись на собственные интересы в Балтийском море, а эрцгерцог Австрийский засыпал брата-монарха похвалами и заверениями в искренней дружбе, полностью проигнорировав заданный вопрос. Остальные не стали утруждать себя официальными ответами. В предстоящем противостоянии оставалось рассчитывать только на собственные силы, которые не шли ни в какое сравнение с огромной армией Османской империи.
Последующие сутки главный штаб принимал донесения о передвижении врага, и ближе к ночи государь собрал военный совет.
По опустевшим коридорам королевского дворца гуляло редкое эхо шагов. Почти все придворные оставили столицу и разъехались по своим имениям, некоторые и вовсе подумывали покинуть пределы страны. Стража мрачной тенью застыла на своих постах, солдаты больше не разговаривали и не шутили — будущее давило на всех неотвратимостью и неопределенностью. Восковые свечи едва рассеивали темноту вдоль стен, на лучшее освещение не то поскупились, не то махнули рукой за ненадобностью. И прислугу, и управляющих занимали сейчас другие, более важные и серьезные проблемы.
Один за другим в кабинет короля входили приглашенные. Офицеры главного штаба в количестве восьми человек, несколько министров снабжения, глава дипломатического корпуса Марко Варгош и его второй заместитель Владислав Дракула. Неторопливо и степенно они располагались за рабочим столом, словно явились на поминальный обед, а не на деловое совещание. Государь в сопровождении обер-секретаря ожидал их, едва слышно постукивая пальцами по столешнице. Пламя свечей трепетало, рождая призрачные тени, сгущая краски по углам и обрисовывая темный и печальный силуэт властителя Румынии.
Когда все присутствующие расселись по своим местам, секретарь разложил на столе большую карту, планы местности с пометками и ворох последних донесений, подписанных командирами полков и боевых застав. Медленно обведя взглядом собравшихся, Константин открыл совет:
— Господа, — произнес он слегка охрипшим, глухим голосом, — ранним утром вчерашнего дня войска Османской империи перешли реку Дунай. Недавние переговоры не помогли сохранить мир между нашими государствами, но мы полагаем, что султан изначально его не планировал. Союзников у нас нет, бремя защиты страны ложится полностью на наши плечи. И сегодня мне хотелось обсудить сложившееся положение и принять решение о дальнейших действиях.
Генералы вполголоса заговорили, обмениваясь жестами и бросая косые взгляды на дипломатов. Дракула прошептал Варгошу что-то на ухо, и тот кивнул головой.