Вернувшись к солдатам, султан распорядился разбить лагерь неподалеку от Бухареста и провел там всего одну ночь. Она прошла спокойно, без покушений со стороны неприятеля. Однако запах тлена, которым, казалось, пропиталась вся земля и далекие стоны, звучащие будто в самой голове, мало кому позволили сомкнуть глаза. Рано утром Ахмед велел сниматься и двигаться дальше на север, куда отступала румынская армия.
Проведя совещание со своими военачальниками, великий султан не мог не признать: завоевание Румынии не пройдет легко и молниеносно. Прежнее планирование операции оказалось поверхностным и не предусмотрело всех сложностей кампании. Обладая сильной, прекрасно подготовленной и превосходящей в несколько раз армией, османы столкнулись со странной тактикой. Мелкие вылазки, частые навязчивые удары по флангам и разрозненным отрядам тормозили наступление. Кроме того, изменилась местность, на смену холмистым равнинам пришли болота и густые леса. Вскоре Ахмед даже не мог с уверенностью заявить, что контролирует тыл и прежде захваченную территорию. Стычки с румынами, поначалу казавшиеся яростью обреченных, теперь выглядели как последовательные шаги продуманного плана. Не неся ощутимых потерь, османская армия потеряла счет пропавшим без вести, что не лучшим образом отражалось на боевом духе закаленных в бою янычар.
Спустя несколько недель войска султана преодолели последние равнины и предгорья и к середине июня вышли к Южным Карпатам. В пределах суточного пути перед ними стояла крепость Поэнари, закрывающая один из проходов к горам, в которые спешно уводил свою армию загадочный воевода короля Константина.
========== Глава 19. Ваше благородие ==========
Военная тактика, приводившая в недоумение и негодование османское командование, в своем осуществлении требовала полной самоотдачи и максимального напряжения сил. Возглавив генеральный штаб, Дракула быстро собрал в своих руках все нити управления, перегруппировал полки, назначив новых командиров, и продумал сложную систему оповещения с помощью гонцов-посыльных. Одни координировали и согласовывали действия между отрядами, другие прятали в лесах горожан и крестьян, третьи занимались снабжением растущего войска и связью с заградительными группами, временами остававшимися на ключевых точках, чтобы задержать продвижение врага. Благодаря продуманной и четкой организации румынская армия превратилась в единый организм, подчиняющийся одной воле и стремящийся к одной цели. Все донесения стекались в главный штаб, где немедленно обрабатывались обер-секретарями. После чего следовало недолгое совещание или главнокомандующий лично подписывал приказ — и гонцам выдавались новые предписания, которые следовало доставить по назначению. Роль вен и артерий, по которым курсировала кровь информации, выполняли младшие офицеры и адъютанты полков. Старания стоили полученных результатов: к тому времени, как войска отступили к Карпатам, они почти полностью сумели объединиться, образовав три крупных военных формирования, которым надлежало отойти в горы по разным тропам.
Молодой Ван Хельсинг, брат графини Александры, служил адъютантом королевского кавалерийского полка и с самого начала находился на передовой. Обладая спокойным и взвешенным характером, а также великолепной стрелковой подготовкой, он подчас выполнял самые сложные и опасные поручения. К четырем часам пополудни он вернулся в лагерь, успешно выполнив задание по передаче письма с распоряжениями в соседний полк. Мужчина вымотался и сильно устал, его одежда насквозь пропиталась дорожной пылью, а на пальцах запеклись кровавые мозоли от кожаных ремней повода. Но довольная улыбка все равно играла на его губах: впереди ждал привал, незатейливый сытный ужин и отдых в палатке младших офицеров.
Въехав в расположение лагеря, он перекинулся с часовыми парой слов и спешился возле импровизированной конюшни — брезентового навеса над несколькими рядами коновязи. Дежуривший рядом солдат забрал поводья и подхватил коня под уздцы.
— Здравия желаю, ваше высокоблагородие! — громко отчеканил он.
Ван Хельсинг рассеянно кивнул и пошел прочь. В приветствии рядового слышалось какое-то несоответствие, но сразу в голову ничего не пришло, а переспрашивать мужчина не стал. Он направился к большой прямоугольной палатке с эмблемой полка, принадлежавшей его командиру Мирче Милошу.
Проходя мимо двух солдат, пристроившихся на обломке бревна и развлекающих себя беседой в ожидании пересменки, он мимоходом окликнул их:
— Ребята, генерал у себя?
Бойцы вскочили на ноги и выпрямились, по-строевому подтянув к себе оружие, а один из них, постарше, бодро рапортовал:
— Так точно, ваше высокоблагородие!
Ван Хельсинг медленно перевел взгляд с одного на другого. Шутят, что ли? Звание поручика, которое он носил, всегда именовалось просто «благородием», и столь церемонно к нему не обращались даже молодые солдаты. «Снова стащили вино из офицерской» — подумал он и покачал головой. Сдавать боевых товарищей мужчина не собирался.
Но когда генеральская охрана также вытянулась перед ним по стойке смирно, Ван Хельсинг нахмурился. Происходящее нравилось все меньше, но в чем дело, он пока не знал. Возможно, разговор с командиром прояснит обстановку… Откинув брезентовый полог, адъютант решительно перешагнул порог.
Сквозь полупрозрачные сетчатые окна просачивался дневной свет, пронизывая внутреннее помещение косыми мутными лучами. Вдоль светлых полос плясали частички пыли и завивались тонкие струйки дыма, щедро растворенного в воздухе. Пахло табаком, потом и лошадиным навозом, который натаскали на подошвах сапог посетители и адъютанты. Мирча Милош, пожилой подтянутый мужчина с невероятно пышными бакенбардами и подернутой проседью густой бородой занимался разбором кипы бумаг, доставленной несколько часов назад. Подняв голову и увидев вошедшего, он сдержанно кивнул, не отвлекаясь от основной работы, и велел докладывать. Ван Хельсинг коротко отчитался в доставленном письме, рассказал об обстановке в соседнем полку и передал карту с отметками от тамошнего командира.
Генерал выглядел довольным и благодушным.
— Благодарю за службу, — похвалил он подчиненного, — постарался…
— Разрешите идти? — адъютант ожидал отмашки, чтобы с чувством выполненного долга отправиться ужинать и отдыхать.
— Подожди, — остановил его командир и принялся копаться в бумажных завалах, — на тебя приказ пришел с переводом, сегодня в обед доставили. Жаль с тобой расставаться, но воля не моя. Поздравляю с повышением, не каждого судьба так милует! — усмехнувшись в густые усы, он протянул растерянному Ван Хельсингу сложенный вдвое плотный листок с печатью и длинной витиеватой росписью.
Развернув приказ, тот быстро пробежал глазами по строчкам: «Именем Его Величества короля Константина, самодержца Румынского, приказываю назначить графа Гэбриела Ван Хельсинга командующим соединенного полка лучников и арбалетчиков с присвоением полковничьего звания и чина. К исполнению обязанностей приступить немедленно по получению приказа». Дальше стояла дата и подпись: «Командующий войсками, генерал-аншеф, Владислав Дракула»
— Что за… — прошептал он, поднимая изумленные глаза на командира.
— Вот так, брат, — Милош похлопал недавнего адъютанта по плечу. — Впрочем, не удивлен, вы же с нашим главным в родстве состоите. Но если говорить честно, полностью согласен — не место тебе в посыльных с твоими-то талантами. Собирайся да поезжай в главную ставку, дела примешь, эполеты новые…
— Какие эполеты… — с досадой начал Ван Хельсинг, но тут же осекся, вспомнив, что разговаривает со старшим по званию. — Как прикажете, ваше превосходительство.
— Ступай-ступай, — напутственно проговорил Милош, — война ждать не будет.
Спрятав приказ в карман, мужчина покинул палатку генерала. Противоречивые чувства обуревали его, и разобраться в них было непросто. С одной стороны решения вышестоящего командования не подлежали обсуждению, ни мирное, ни военное время не позволяло солдату распоряжаться своей судьбой. Перемещения войск и их командиров осуществлялись постоянно, и в самом назначении не было ничего странного, вот только… с другой стороны… По пути к конюшне Ван Хельсинг ловил на себе любопытные взгляды рядовых — новость о повышении уже разлетелась по окружению полка. Все знали, что главнокомандующий приходится ему зятем, а значит, имеет место протекция и покровительство… одна эта мысль жгла новоявленного полковника будто огнем. Никогда, ни в чем не желал он быть обязанным Дракуле! После того, как вражда между ними затихла и перешла в равнодушное неприятие, он надеялся больше не пересекаться с мужем своей сестры.