— Ваше сиятельство, карета подана, — раздался голос кучера, и граф, на время откинув размышления, быстро спустился по ступеням террасы на плоские щербатые камни дворцового двора.
========== Глава 3. Временное затишье ==========
Сырой ночной ветер бесприютно блуждал по улицам Бухареста. Подобно бродячему псу он старательно обнюхивал кучки прошлогодних листьев, ворошил их и, играя, раскидывал по тротуару. Терся о дощатые и каменные заборы, невидимым хвостом смахивая с них дневную пыль. Трепал куски бумаги и старые тряпки, которые только удавалось найти в закоулках старинного города. Вдоволь натешившись на окраинах, ветер переместился в центральные кварталы, состоявшие из особняков. Отчасти похожие друг на друга здания все же отличались размерами, архитектурой и отделкой, подчеркивая достоинства владельца, которые тот желал выставить напоказ.
Описав неровный круг в попытке поймать себя за хвост, ветер покатился по мощеному проспекту, временами подскакивая на неровностях и тонко подвывая. Возле одного из домов он внезапно замедлился, закрутился небольшим вихрем. Что привлекло неразумное дитя воздуха? Оставалось только гадать. Скользнув между прутьев, ветер распластался по широкому двору, прошелся по ухоженному весеннему газону и зарылся в густые лозы винограда, увивавшие террасу.
Скрипнула входная дверь, и на крыльцо вышел лакей в парадной ливрее. Из неприкрытого проема соблазнительно и сладко потянуло домашним теплом. Ветерок протянул невидимую лапу, но вдруг отпрянул, взметнув кучу пыли, и взлетел вверх по каменной стене. Пробежав по карнизу, обвился вокруг водосточной трубы, исторгнув из нее едва слышный стон, и прислушался. Далеким эхом отозвался мерный ритмичный звук — стук копыт и деревянных колес по мостовой. Постепенно он приближался. Облизнув золоченые перила балкона, ветер нырнул в крону дерева, склонившегося к окнам, и затих в его ветвях.
Во двор особняка въехала богато украшенная карета. Кучер щелкнул бичом, и гнедая пара лошадей, заложив достаточно крутой вираж, остановилась у широкого крыльца. Ожидавший хозяина лакей-привратник бросился было к экипажу, но дверца распахнулась сама, и граф легко спрыгнул со ступенек.
— Милорд… — слуга склонился, ожидая приказаний.
Окинув взглядом окна особняка, Дракула отметил, что почти все они темны. Слабым светом отмечалось лишь правое крыло, где располагались столовая и кухня, да пара окон на втором этаже, где находилась спальня графини. На мгновение задержав на ней взгляд, граф отвел глаза — государственные дела не терпели отлагательств, и сегодня ему требовалось уединение. Стянув перчатки, он вручил их лакею и невозмутимо произнес:
— Меня не беспокоить, — после чего направился в дом.
Оставив в прихожей верхнюю одежду, граф поднялся в свой кабинет. Предусмотрительно заперев его изнутри, он поднес свечу к настенным канделябрам. Ажурные подсвечники вспыхнули золотистым огнем и осветили небольшую комнату: полки с книгами, кожаные кресла и большой письменный стол с разложенными на нем документами. Придворный совет обнаружил важные вопросы, которые требовали незамедлительного решения, и ими не стоило пренебрегать. Пройдя в дальний конец кабинета, граф отворил хрустальный шкаф и достал темно-коричневую бутылку. Сломал сургучную печать и, прихватив бокал, вернулся за стол — ночь обещала затянуться.
Работа окончилась глубоко за полночь. Когда стрелки кабинетных часов устремились ко второй четверти циферблата, Дракула вызвал дворецкого и вручил ему четыре письма, снабдив указаниями по отправке и ответным донесениям. Отпустив слугу, он собрал оставшуюся документацию в верхний письменный ящик и откинулся в кресле. Пожалуй, только сейчас он почувствовал, как сильно устал. Больше морально, нежели физически: приватная беседа с королем, прения на совещании и планы, планы… они утомили больше всего. Скинув камзол, он расстегнул верхние пуговицы рубашки и освободил волосы. Черной волной они рассыпались по плечам, крупными прядями падая на лицо. Граф прикрыл глаза и потряс пустым бокалом. Бутылка тоже опустела. «Нужно выбросить все из головы, — подумалось ему, — утро вечера мудренее». Перед глазами возникли светлые окна второго этажа, занавешенные портьерами. Она не спала. Ждала его… Граф вздохнул, тонкая игла совести кольнула сердце. «Сейчас уже поздно, но… — решение некоторое время балансировало на грани, — я лишь взгляну на нее, будить совсем не обязательно».
Войдя в полутемный будуар, Дракула невольно замедлил шаги. В покоях жены царила полная тишина, свидетельствующая о том, что графиня отпустила прислугу и легла спать, хотя полоса света, падающая через приоткрытый проем спальни, рождала невольную надежду. Последняя преграда перед самым сокровенным, покорным лишь ему одному…
Бесшумно толкнув дверь, граф переступил порог. Оплывшие свечи в серебряном подсвечнике сдержанно разгоняли полумрак. Просторная уютная комната, украшенная многочисленными занавесями и драпировками, встретила хозяина легким запахом духов, сладким и до боли знакомым — это он выбирал их. Золоченая отделка мебели мягко поблескивала, отражая беспокойное пламя, то и дело вздрагивающее от движения воздуха. Туалетный столик, комод и широкая кровать с точеными столбиками и откинутым балдахином — последняя вызвала особенный интерес графа.
На постели безмятежно спала девушка. Белокурые локоны покрывали смятые подушки, шелковые простыни легкими складками очерчивали фигуру, не скрывая, а наоборот, подчеркивая ее соблазнительные изгибы. Длинные ресницы покойно лежали на щеках, отбрасывая тонкие тени, полуоткрытые губы казались алыми. Одна рука покоилась на высокой груди, вторая придерживала раскрытую книгу. Невинная, юная и неуловимо прекрасная, будто Диана-охотница, задремавшая у пруда. Осторожно приблизившись, граф присел на край постели, любуясь своей женой.
Александре шел двадцать первый год, она была на восемь лет младше своего супруга, и особенно отчетливо эта разница ощущалась именно сейчас, в момент особой беззащитности. В блеске высшего света графиня знала себе цену, могла поддержать любой разговор и при необходимости показать острые зубки. Сейчас же она безраздельно принадлежала ему, и даже проснувшись, не стала бы возражать против такой власти.
Подняв ладонь, Дракула коснулся непослушных тугих прядей, протянул их между пальцами. Светлый локон вывернулся и упал на нежную кожу шеи. Отведя его в сторону, граф наклонился для поцелуя, но замер на полпути. Силы, потраченные в течение дня, требовали восстановления, но, пожалуй, не за ее счет. Она так долго ждала, и вправе ли он теперь нарушать ее сон? Пусть спит. Отстранившись, граф с сожалением поднялся с кровати и неловко задел книгу, которая с пустым хлопком шлепнулась о пол. Подобрав, он закрыл обложку и аккуратно положил на комод. Собравшись уходить, бросил прощальный взгляд и встретился с открытыми глазами жены.
— Ты все-таки пришел, — с улыбкой произнесла она.
— Прости, — ответил он, — вечер вышел неожиданно долгим.
По-кошачьи изогнувшись, девушка приподнялась на постели. Прозрачный пеньюар чуть соскользнул, обнажая гладкие округлые плечи, но она сделала вид, будто не заметила этого:
— Останешься?
В слегка прищуренных глазах плескался жидкий янтарь. Отблески свечей, отражаясь, соединялись с внутренним сиянием. Надежда мерцала разными гранями, заполняя собой взгляд. Лишь один ответ мог удовлетворить обоих. Поддавшись искушению, граф не стал долго раздумывать.
— Останусь, — прошептал он и подался было к ней, но девушка кокетливо отодвинулась и потянула на себя простыни, освобождая место. Усмехнувшись, Дракула принял игру и опустился на постель, закинув руки за голову. Она тут же прильнула к нему, подперев подбородок ладонью, а вторую руку положив ему на грудь. Тонкие пальчики играли кружевами рубашки, время от времени медленно расстегивая пуговицы. Граф прикрыл глаза, всем телом ощущая женское тепло и с наслаждением вдыхая аромат кожи и волос любимой.