Куницын открыл дверцу машины, приглашая Сухарева садиться с другой стороны. Молодые люди оборвали песню и смотрели, как идет усадка в черную «Волгу».
— Клевый лабух, — сказал один, однако не столь громко, чтобы его реплика нуждалась в осудительном ответе.
— Ветеран войны двенадцатого года, — одобрительно заметил второй.
— Усаживайтесь крепче, ветеран, — сказал Куницын, включая мотор. — Скоро мы с вами станем ветеранами Полтавской битвы. Подождите меня, я сейчас — побеседую с этими философами.
— Стоит ли? — стоически усомнился Иван Данилович. — С точки зрения историка, они более чем правы: для них что вторая мировая, что первая Отечественная — все в одном и том же прошлом.
И они поехали.
— Куда прикажете вас доставить? — с дежурной любезностью спросил Куницын. По тому, с какой уверенностью разбирался он во внутренних дорожках Ритиного двора, Сухарев мог судить о частоте его визитов во внутренние покои Ритиного сердца.
— Куда-нибудь в центр, если вам по пути, — отвечал Иван Данилович сопернику, неизменно возвращаясь мыслью на двенадцатый этаж. — Страшно волнуюсь за Маргариту Александровну, — продолжал он. — Все получилось как-то неожиданно, вне расписания. И я же первый в том виноват, мне надо было сразу сказать, как только телеграмма…
— Как тесен мир, — вставил Куницын, уловив паузу, но в то же время не отвечая на назойливый вопрос или же предваряя ответ, пока пробегали по обе стороны дороги московские дома. — Я утром вам звонил, а вы оказываетесь фронтовым другом ее мужа. Далее. Телеграмма исходит от вас. И вы же ее читаете вслух. Не слишком ли много совпадений? — как спросил бы великий сыщик Мегрэ. Дело в том, что мы живем на сужающейся планете: за полтора часа вокруг шарика, в то время как диапазон эмоций расширяется. Потому я спокоен за Маргариту Александровну. Она не проснется, я ее знаю. Она необыкновенная женщина, ей хочется поймать вчерашний сон.
Сухарев ревниво следил за Куницыным, с изяществом управляющимся с машиной. Он предпочел бы сам провозглашать эпитеты, нежели слушать их от другого, но не слушать не мог.
— Мы познакомились в сорок пятом, — начал он издалека, желая утвердить свой приоритет, пусть чисто формально. — Тогда я вообще первый раз приехал в Москву. Однако вы меня не успокоили, Евгений Петрович, а завтра и не позвонить…
Куницын засмеялся:
— Ищете предлога для возвращения? Придется пойти навстречу. Можем заказать вам переводы ваших документов. Да не тревожьтесь вы, мой стаж постарше, я знаю Риту с тридцать восьмого года, помню еще с косичками. Все будет хорошо, телефонный звонок я беру на себя. Так как же с документами?
Иван Данилович остывал словно нехотя, в словах Куницына ему чудились благоприятные намеки, и он с готовностью переключился:
— Я их помню почти наизусть. Сколько раз проигрывал в голове те головоломные ситуации, в которые попадал Игорь. Ну хоть эта явка в «Меркурии».
— Там и «Меркурий» есть? — удивился Куницын, с трудом, но вполне вовремя увернувшись от резко затормозившего вечернего автобуса.
В о п р о с. Ваше имя?
О т в е т. Эжен Лассаль.
В о п р о с. Вы владелец фотографического салона «Меркурий»?
О т в е т. Да.
В о п р о с. Итак, ваша личность установлена. Теперь скажите: кто этот человек, сидящий перед вами?
О т в е т. Я не знаю этого человека.
В о п р о с. Вот как! Вы не встречались с ним?
О т в е т. Возможно. За день через салон проходят десятки людей, разве всех упомнишь.
В о п р о с. Хорошо, пойдем дальше. Ваше имя Поль Дешан, не так ли? А вы встречались с этим мсье, который называет себя Эженом Лассалем?
О т в е т. Разве его так зовут? Впервые слышу это имя. Правда, я как-то заходил в салон и делал заказ, но с хозяином не разговаривал, это точно, тот был лысый и гораздо старше.
В о п р о с. Следовательно, вы оба подтверждаете, что не знаете друг друга?
О т в е т. Не знаю.
О т в е т. Нет, герр следователь. Откуда мне знать его?
В о п р о с. Теперь скажите мне, Эжен Лассаль, что вы делали 6 июля сего года в три часа пополудни в Лувене? С какой целью вы встречались там с Полем Дешаном?
О т в е т. Я не встречался с ним.
В о п р о с. А вы?
О т в е т. Мы не встречались, вы заблуждаетесь, герр следователь.
В о п р о с. Хорошо, сейчас мы побеседуем с вами по отдельности и выясним, кто из нас заблуждается.
Зажмурив глаза, Сухарев отчеканил: