Неистребимый зов двигателей толкает меня вперед.
«…Пока я шарил в темноте в поисках выпавшего из меня ключа, во мне случился некоторый внутренний сдвиг: в одно мгновение я задал себе тысячу вопросов и получил столько же ответов. «Значит, ты смертен?» — «Я смертен». — «Во что же ты ценишь победу?» — «Еще не знаю». — «Готов ли отдать за нее жизнь?» — «Это такая победа, что за нее одной жизни мало. Это победа света над мировым злом, за нее цена — миллионы жизней». — «В том числе и твоя?» — «Да». — «Хорошо, я сохраню тебе жизнь, но победы не будет. Ты согласен?» — «Это невозможно». — «Объясни». — «Если не будет победы, следовательно, нет и меня, я погиб». — «Нет, ты уцелел, ты никого не предавал, уцелел сам по себе. И можешь даже заниматься любимой физикой, тебе разрешат». — «Никогда! Не согласен!» — «Примерно так мы и думали. В таком случае сохраняем тебе жизнь». — «А победа?» — «Будет тебе и победа над мировым злом. Но поскольку ты не погиб, победа наступит позже». — «На сколько же позже?» — «Ты вправе решать это сам. Скажем, на полгода». — «Нет не согласен». — «А на день согласен? Всего на один день». — «И на день не согласен». — «Если не секрет, объясни свои мотивы, нам интересно». — «Извольте. Все просто. Вы, вероятно, не учли, что я умею считать. День войны, — это тысяча жизней, если не больше. Как же я могу купить свою жизнь за счет жизни других?» — «Предположим, что ты прав. Давай еще снизим цену твоей победы. Уж на одну минуту-то ты, верно, согласишься?» — «Значит, так. Я останусь жить, но куплю жизнь такой ценой, что победа придет на одну минуту позже». — «Совершенно верно». — «А сколько человек может погибнуть в одну минуту от Белого моря до Черного?» — «Думаю, примерно (тут зачеркнуто черной краской, означающей цензурный вычерк мысли) человек». — «В таком случае тоже не согласен». — «Черт возьми, на сколько же ты согласен?» — «Ровно на десять секунд». — «Дешево же ты ценишь свою жизнь». — «Это не моя жизнь такая дешевая, а победа такая дорогая, тут уж никто не виноват». — «А ведь, наверное, есть такие герои, чьи подвиги приближают победу куда как скорее». — «Я не принадлежу к их числу. Мне не дано обрести бессмертие в смерти. И вообще, победа не есть сумма трупов, развалин, воронок. В ней воля и усилия тех, кто остался в живых». — «Сейчас мы говорим только о тебе». — «Это не научная постановка вопроса, ибо статистика оперирует обобщенными данными, и я обязан быть со всеми наравне». — «Или ты уже раздумал умирать?» — «Я готов». — «Что же ты тогда споришь?» — «Я за справедливость смерти. Ведь не все же погибают на войне. Если все погибнут, то и победа не нужна». — «Ты прав, победа нужна живым. Не может быть победы без победителей. Вот и оставайся в живых». — «Начинаем все сначала: какой ценой?» — «Упрямый Вол, пусть будет по-твоему. Ты отдаешь свою жизнь, и победа придет на десять секунд раньше». — «Повторяю: я готов!» — «Вот уж не ожидал от тебя. Отдавать свою жизнь за десять секунд победы? Пусть победа придет на десять секунд позже, никто не заметит этого. Но ты будешь жить. Ну еще раз: соглашайся». — «Никогда! Сейчас ты пытаешься соблазнить меня одного. А следом и другие захотят за такую же малую цену получить обратно свои жизни, это будет уже (зачеркнуто той же краской) раз по десять секунд. Я не согласен. И они не согласны. Мы все не согласны на это. Пусть каждому будет ровно столько, сколько ему полагается».
Очень мило поговорили. В связи с этим отменяются некоторые запланированные мероприятия. Помнишь, я написал в первый день войны программу-минимум, рассчитав свою жизнь до конца столетия. Однако не получилось, справитесь без меня. Сыну будет пятьдесят пять лет, не так уж много, ровно две с половиной моих жизни. Поэтому я прошу тебя о самом главном: воспитай его в духе беспощадности к самому себе, тогда будет оправдана моя смерть на войне.
Скоро шесть часов. Голова у меня ясная-ясная, будто я провижу годы. Вы будете счастливы в вашей жизни.
И еще одно. Почему я все-таки решил написать такое письмо? Будет лучше, если о моей смерти сообщу тебе я сам. Я все рассчитал: официальное извещение из части отправляется далеко не сразу, а это письмо уйдет сегодня же. Ты его получишь раньше и узнаешь обо мне из первых рук. И к тому же с мотивировкой и попыткой заглянуть в корень (шучу, разумеется, ибо живым не дано заглянуть в корень смерти). Во всяком случае, тебе будет легче узнать от меня. Ну а если я ошибся, тем лучше, мы же первые с тобой посмеемся над этим письмом, а после войны повесим его на стене в розовой рамочке.