Но вопрошать было уже некого. Над полем воцарилась тишина.
Куда же выведет тропинка во ржи?
МОНОЛОГ ПАМЯТИ
Творческий портрет писателя — не фотография его деяний в русле личной судьбы. Это и не картина, созданная вольной рукой живописца, чей собственный талант наверняка привнесет в полотно пусть невольное, но все же искажение твердой исторической реальности.
С другой стороны, писатель — летописец своей эпохи, ее выразитель и комментатор, поэтому рассматривать его творчество, исходя из оценки одних лишь художественных достоинств, немыслимо. Писатель и время — понятия хоть и разные, но, безусловно, нерасторжимые…
Обращаясь к творчеству Анатолия Злобина, сразу же сталкиваешься с тем немаловажным обстоятельством, где перо и время находятся в прямой пропорциональной зависимости друг от друга. И это несмотря на довольно широкий жанровый диапазон: от совершенно конкретного «крупногабаритного» очерка новейшего времени до респектабельного романа о войне. Время остро присутствует в любом злобинском произведении. Оно точно координируется в пространстве, образуемом тканью прозы, имеет свой цвет и аромат. Искать истоки этого почти лабораторного явления, вероятно, ни к чему, однако следует заметить, что пристрастие писателя к реальному во времени либо к абстрагированному и существующему вне времени уже не столько характеристика вкуса, сколько черта характера индивидуальной творческой личности. Характер же лежит в плоскости биографии…
Анатолий Павлович Злобин родился 10 ноября 1923 года в Москве. В Москве и прошли его детские и юношеские годы. Биография как биография: учился в школе, ходил в кружки, занимался спортом. Особенными талантами, в частности писательским, не блистал. Началом гражданской зрелости во многих странах, в том числе и в нашей, принято считать восемнадцатилетие. Так вот, если к году рождения Анатолия Злобина прибавить восемнадцать, то в итоге мы будем иметь цифру — 1941. Что ж, печальное и зловещее совпадение…
Сейчас по многим фильмам недавнего прошлого нам хорошо знаком этот стереотип: последний школьный вечер, выпускной бал, счастливые лица, короткая июньская ночь в гроздьях белых рубашек и специально сшитых для этого случая платьев, предрассветная брусчатка Красной площади и… наутро страшная весть — война.
Все это юноша Толя Злобин пережил лично: он из тех школьных выпускников, на чьи плечи тяготы войны легли с первых ее дней. В июле и августе он вместе с другими москвичами возводит оборонительные сооружения под Смоленском, затем — призыв в ряды Красной Армии, и вот он уже курсант Камышловского военно-пехотного училища. Спустя полгода необстрелянный и все еще восемнадцатилетний, но уже лейтенант, Анатолий Злобин вступает в должность отца-командира огневого взвода 120-миллиметровых минометов в составе 137-й отдельной стрелковой бригады. Отсюда, с Северо-Западного фронта, и начинается его боевой путь — путь через многие города и села, через пепелища и руины, через сожженные поля и веси, путь к победе, славный и печальный путь многих, вехи которого — обелиски. Вот он, этот путь: Старая Русса — Дно — Порхов — Пушкинские Горы — Алуксне — Тарту — Нарев — Пултуск — Восточная Пруссия — Данциг — устье Одера. Начало этого пути отмечено вступлением в партию, конец — победой. Между ними два ранения, орден Красной Звезды, медали.
Сразу же после окончания войны демобилизованный двадцатидвухлетний боевой офицер возвращается в Москву с твердым намерением поступить в Литературный институт имени Горького. Война украла четыре года, и вместе со многими своими сверстниками и фронтовыми друзьями Анатолий Злобин старается наверстать упущенное время.
Война украла… но она и дала. Дала горький, но бесценный опыт, дала раннее мужество и твердость духа. Аудитории Литературного института (да и других вузов) помнят студентов той послевоенной поры — в продымленных гимнастерках и кителях, в шинелях и бушлатах, в сапогах, сбитых на дорогах Европы. Это были студенты, уже успевшие сказать миру свое суровое победное слово, покрывшие неувядаемой славой оружие своей Родины. И теперь они хотели учиться — учиться иному слову, обрести иное оружие.
Случилось так, что Анатолий Злобин становится участником семинара известного мастера прозы К. Г. Паустовского. Константин Георгиевич, снискавший славу своим особым отношением к построению фразы, к емкой глубине и скромной ненавязчивости литературного образа, учит молодого писателя бережному обращению со словом, корит за неудачи, щедро поддерживает в успехе. С той поры Злобин считает себя учеником Паустовского.