Иван Данилович трудно раскачивался, но, раскачавшись, в дальнейшем действовал бескомпромиссно, во всяком случае, к первому этажу он уже подлетал стрелой, уверенно, зная, что успеет: там у конторки надо отметиться и сдать талон.
Еще с лестницы он обнаружил, что просчитался. Перед конторкой стояли три девушки — три Маргариты? А где одна-единственная? Ее не было среди них. Значит, она свернула и задержалась на втором этаже, в каталожных залах. Сухарев поспешил наверх.
Ах, отчего он не окликнул? Испугался ее ответно-удивленного взгляда? неузнанности? Оробел от внезапности всколыхнувшейся памяти? Коря себя, Иван Данилович сновал по залам среди шкафов, полок, обшаривал глазами закоулки, непрошено заглядывал в чужие лица, теперь все женщины оказывались похожими на нее, но не были ею.
Маргариты и след простыл. Сухарев перебежал на третий этаж, спустился к первому, взлетел на четвертый. Он носился по строчкам в поисках единственного слова — увы! Головная боль, затихшая было за чтением, вернулась снова, но он не желал сдаваться.
За то и был вознагражден насмешливой судьбой. Из бокового зала, не помню уж с какого этажа, сквозь двойную стеклянную стену он увидал ее, шагающую по внутреннему дворику и поправляющую на ходу голубую спортивную шапочку, — она! она! Иван Данилович пытался делать знаки, царапал стекло. Она не заметила и, пройдя под портиком, смешалась с уличной толпой. Снова он потерял ее, едва найдя. Осознав эту мысль, Сухарев решительно двинулся к дверям.
30
Он поспешно шагал вниз по Ново-Басманной, словно боялся опоздать, все-таки он вернулся сюда. И незачем было прикрываться вдовой. Не вдова ему сейчас нужна, о которой он два часа назад и знать не знал, а нужна ему сейчас, сегодня, всегда, нужна Маргарита Александровна Коркина, впрочем, тоже ведь вдова, но какая молодая и прекрасная, он был свидетелем ее молодого вдовства и там, на далеком поле, когда хоронил Володьку, и здесь, на этой незнакомой улице, куда он вломился, в этом, кажется, доме… В этом ли? Нет, тот был выше и на той стороне. Найдет ли он свое прошлое?
Самосвал выехал из двора, перекрыв дорогу, перебив его мысли. Ба, да тут новая башня с лоджиями выросла, рядом поднимается вторая. Сухарев заволновался, оглядывая забор: а вдруг эти башни на месте того дома? Нет, тот был старый, большой, такие не сносят. Старые дома верно хранят свои страсти. Что в этой башне? У нее нет прошлого, только надежды.
Внимание — здесь? Второй подъезд, всего десять ступенек, все верно, квартира номер два.
В дверях стояла пожилая, раздавшаяся в бедрах женщина с мокрыми оголенными руками.
«Неужто она? — с испугом подумал Сухарев. — И уже с утра за стиркой? Что я ей скажу?» Женщина подняла руку, откидывая прядь мокрых волос, и Сухарев облегченно вздохнул: жест не тот. И глаза, разве мог он забыть сияющий свет ее глаз?..
— Да проходите же, дует, — сказала женщина, отступая от двери. — Вам кого?
Он сделал два шага, посмотрел налево в простенок, где была дверь, из которой он выскочил как оглашенный, и вздох невольного испуга, какого он сам не ждал, вышел из его груди: дверь была перечеркнута крест-накрест двумя мощными железными полосами. Вот и все, вход в память замурован, на прошлом поставлен железный крест, и нечего в нем барахтаться.
— Маргарита Александровна Пашкова, вернее, Коркина… Разве не здесь? — растерянно говорил он. — Возможно, я ошибся…
— Какая Коркина? — благожелательно удивилась женщина.
— Маргарита Александровна, — продолжал он, смелея. — Может, у нее фамилия переменилась, я не уверен… В этой вот комнате, во время войны…
— Так она же Вольская. Эка хватились. Три года, как от нас съехала.
Сухарев обреченно спросил про адрес. Вот отчего он так радостно струсил при виде замурованной двери: неискупима его вина, коль он и сегодня не смеет даже пытаться загладить ее. Но почему не смеет? Ведь он тут, перед дверью, и теперь его не остановишь.
Женщина указала мокрой рукой на телефон и скрылась в ванной, оставив дверь приоткрытой.
Телефон висел на том же месте за косяком, однако стены были закрашены свежей краской, запах которой чувствовался по всему коридору. Под провод, тянущийся от аппарата, была подсунута бумажка, даже не бумажка, а плотный квадратик ватмана, и адрес выведен четкими округлыми буквами. Кого она ждала? Ведь не для московских знакомых оставляла этот плотный квадратик надежды с длинным и сложным адресом: от метро «Новослободская» автобус 194 на Коровино, остановка «Поликлиника», Ангарская улица, дом, корпус, квартира, этаж, кстати заметить, двенадцатый. Знаки, весь день с утра особые знаки…