Айрин вышла из кабинета. Секретарь уже подготовила для неё расписание занятий студентов и несколько других бумаг, которые требовалось подписать либо изучить. Это заняло некоторое время, но скоро Айрин уже покинула университет и направилась к автобусной остановке, чтобы ехать в архив.
Автобус оказался почти пустым. Отвернувшись к окну, но не обращая никакого внимания на виды города за ним, Айрин думала о разговоре с начальником, после которого ощущала себя на редкость неуютно. Она понимала, что должна рассказать Джонатану Кензи о «Лунной песне», но её интуиция упорно сопротивлялось этому шагу.
Когда автобус остановился, Айрин пришла к окончательному решению о том, что ей необходимо поговорить с кем-нибудь о «Лунной песне». Она думала об этом и раньше. Перебрав несколько кандидатур, Айрин остановилась на приятеле по Лондонскому университету Элвине Бисли. Они были довольно дружны между собой в годы учёбы и нередко вместе проводили время в библиотеке. Элвин был одним из лучших студентов, после окончания учёбы он остался в Лондоне, но довольно часто бывал в Ноттингеме, где проживали его родители.
Оказавшись в здании архива и по какой-то счастливой случайности избежав новой встречи с кем-либо из коллег, Айрин набрала номер Элвина.
— Надо же, Айрин! — воскликнул он, услышав её голос. — Чем обязан?
— Мне нужно с тобой поговорить. Когда ты будешь в Ноттингеме?
— Вот в эти выходные и буду, — отозвался Элвин. — А что, у тебя какое-то важное дело?
— Просто разговор. Хочу посоветоваться… У тебя всё нормально?
— У меня всё отлично! А ты-то как поживаешь?
— Я… работаю, — произнесла Айрин, пожимая плечами, как будто он мог её видеть.
— Хорошо, при встрече расскажешь. Я тебе позвоню. Сходим куда-нибудь, — добавил Элвин.
Закончив разговор, Айрин поспешила заняться работой, которая за последнее время стала для неё не просто обязанностью, но самой настоящей необходимостью. Она открыла дневник Лорен Даффи и с удивлением поняла, что почти совсем перестала замечать не самый лучший почерк поэтессы. Теперь это больше не имело совершенно никакого значения — Айрин прекрасно разбирала в тетради всё, что писала Лорен.
«Джордж ещё не вернулся. Я бы написала ему письмо сама, если бы знала адрес. Но его родственники, как выяснилось, тоже в отъезде, и я не могу узнать у них, где он. Тогда я отправила письмо моему лондонскому кузену Роберту Саттону. Очень надеюсь, что Роберт знаком с Джорджем и сможет передать ему мой вопрос о том, когда же Джордж собирается вернуться к нам, и просьбу написать мне, если он ещё собирается задержаться в Лондоне.
Становится холоднее. Всё чаще пьём чай и травяные отвары, но мы с Эбигейл особенно пристрастились к горячему шоколаду. Иногда кажется, будто он согревает не только губы и руки, но и душу.
Эта холодная осень не приносит мне ничего, кроме тревог, но некоторые из них приятны своей новизной. Я никогда раньше не испытывала таких чувств, какие вызвал во мне Джордж. Казалось бы, что в нём особенного? Да, красив, но он не единственный интересный мужчина, который оказался в моём окружении. Если подумать, Уильям тоже хорош собой. Джордж богат, прекрасно образован, остроумен… Но что стоит каждое из этих качеств в отдельности от него? Можно подумать, он первый молодой аристократ, которого со мной знакомят! Сколько их представляли мне, когда я жила в Лондоне у Саттонов! Но почему именно взгляды Джорджа, иногда холодные, а порой такие обжигающие, заставляют моё сердце биться быстрее?
Книги не могут этого объяснить. Я и сама не в силах подобрать слов, чтобы в полной мере рассказать о собственных чувствах. Впервые! Я готова злиться на саму себя, на своё бестолковое перо, на расстояние, которое отделяет меня от Джорджа. Что я скажу ему, когда мы встретимся? А мой день рождения всё приближается. Мне уже страшно отмечать дни на календаре.
Мы с Эбигейл ходим гулять, но стараемся не отходить далеко от дома. Раньше мы ходили и дальше, но с тех пор, как Уильям начал иногда составлять нам компанию, я стараюсь заканчивать наши прогулки как можно скорее. Меня пугает, что он может сказать мне что-нибудь лишнее в присутствии Эбигейл, но встречаться с ним без неё или родителей у меня получается довольно редко. А он будто нарочно приходит всё чаще и чаще, как преследующий меня злой гений. Я благодарна Уильяму за то, что узнала от него, но это не значит, будто мне хочется видеть его так часто, как приходится, и слышать предупреждения, словно он догадывается о том, что я собираюсь сделать. Может быть, этот человек читает мои мысли? Нет-нет, он просто преследует свои цели, а я — свои.